– Успокойся, Балиан, ― одернул его Кристиан.

– Ничего, Кристиан, ― лицо Рейты чуть дрогнуло, но она держала себя в руках. ― Я понимаю… Но вот что, Балиан: во-первых, все мои письма проверялись, и Тристан подтвердит, что я никогда не сообщала больше, чем следует. Во-вторых, ты уж извини, но твоя семья моего брата не интересует. С чего бы я стала делиться с ним вестью, что ты стал отцом?

– Ты могла написать про Лейан! ― не сдавался Балиан. ― Ведь она дочь этого козла! Значит, Этель ― его внучка…

– Что? ― Рейта оторопела.

Потребовалось несколько минут, чтобы прояснить этот момент. Рейта еще сильнее растерялась. Ведь не каждый день узнаешь, что близкая подруга ― дочь женщины, которую обесчестил твой любимый брат.

– Я… Я не знала… ― бормотала она, с испугом глядя на Лейан. ― Он никогда не говорил…

– Ладно, оставим это, ― вмешался Тристан. ― В письмах Рейты действительно не было ни слова об Этель. Скорее всего, сведения дошли до Руэдейрхи случайно. Да хотя бы через того же Ареса. В любом случае, это не преступление.

– Можно сказать? ― спросил Демиан и, получив разрешение, заговорил: ― Я тоже не думаю, что Руэдейрхи сделает Этель что-нибудь плохое. Я часто думал о том, что… Ну, ― он немного замялся. ― Что он дал право освободить Балиана именно мне, хотя и знал, что это не понравится отцу и матери. Я ведь никогда не покидал Градерона, и оружием не владел, а пришлось идти в горы… Далеко, опасно… Он бы не стал поступать так только чтобы…

– Насолить Кристиану, ― подсказал Юан.

– Демиан прав, ― кивнула Рейта. ― Я мыслила в том же направлении, только о Святом языке. Все-таки Руэдейрхи знает, что у Эндерглида сохранилось меньше символов. Ведь у вас никогда не было сложностей с переводом его писем, верно? Раз он употребил этот символ, значит, заменить его было нельзя. Скорее всего, он касается проклятий. В Эндерглиде почти нет информации о них, так что неудивительно, что и слов соответствующих нет.

– Но это ничего не меняет, ― вздохнул Юан. ― Мы по-прежнему не имеем понятия, что он собирается с ней делать. Может, этот символ означает «жертвоприношение» или что-то вроде этого…

– Юан!

– Ну, я к примеру…

Обсуждение длилось долго. Поход в Градерон сам по себе был опасным предприятием, а с ребенком на руках ― и того хуже, особенно если этим ребенком была Этель. Даже когда шестилетнего Демиана вели в Эндерглид, это едва не закончилось трагически, а ведь Демиан, в отличие от Этель, безоговорочно слушался любого приказа и боялся отступать от своих проводников даже на полшага. Вдобавок, если Руэдейрхи и не имел плохих намерений, на них могли напасть воины Заката, часто действующие своевольно.

Гволкхмэй, конечно, был категорически против и клялся и божился, что скорее лично убьет Балиана, дабы тот не страдал от проклятия, чем отпустит любимую правнучку в «загребущие лапы этого мерзавца». Хотя сам Балиан, в принципе, разделял его чувства, равно как и Тристан. Лейан, наоборот, была готова спасти Балиана даже ценой риска для жизни собственной дочери. Объясняла она это тем, что если Балиан умрет, а Этель, когда вырастет, узнает обо всем, то никогда не простит упущенного шанса и будет права.

– Ведь речь не идет об обмене ее жизни на жизнь Балиана, ― говорила Лейан. ― Я тоже уверена, что Руэдейрхи не станет делать ничего плохого. Если бы ему хотелось отомстить за ультиматум, он бы использовал Кристиана или Юана, а не ребенка, которого Балиан узнал несколько месяцев назад.

Кристиан и Юан, поколебавшись, приняли ее сторону. Рисковать не хотелось, но другого выхода попросту не было.