– Сильнее антибиотиков я не нашла, – говорит она, затягивая новую повязку. По руке расходится приятная прохлада от лекарств, но красные полоски уже поползли от обруча в обе стороны. – Теперь остается только ждать.

– Спасибо, – говорю я, но госпожа Лоусон уже вернулась к изучению лекарственных средств на борту. Она всегда была самой доброй из целительниц. Невысокая и пухлая, госпожа Лоусон лечила детей Хейвена и больше остальных стремилась положить конец людским страданиям.

Я оставляю ее одну и схожу по трапу на улицу, где лагерь «Ответа», над которым висит ястребиная тень корабля-разведчика, уже приобрел обжитой вид: палатки и костры стоят ровными рядами, есть зоны для совещаний и хранения запасов. Всего за одно утро «Ответу» удалось разбить лагерь, который выглядит почти точь-в-точь как тот, первый, куда меня привезли из Нью-Прентисстауна на телеге. Многие обитатели лагеря радостно меня приветствуют, другие отворачиваются и молчат, не зная, какую роль я играю в происходящем.

Да я и сама не знаю.

Я попросила госпожу Лоусон меня подлечить, потому что хочу вернуться к Тодду, но меня одолевает такая усталость, что я боюсь уснуть прямо в седле. Мы с Тоддом уже дважды выходили на связь. Его голос казался металлическим и далеким, а Шума было не разобрать из-за РЁВА армии.

Но я хотя бы увидела его лицо – и то полегчало.

– Все эти люди – твои друзья? – спрашивает Брэдли, спускаясь по трапу за моей спиной.

– О, привет! – восклицаю я и кидаюсь его обнимать. – Как ты?

Очень шумно, говорит он мысленно, а сам выдавливает растерянную улыбку. Надо признать, сегодня его Шум стал спокойней, в нем меньше паники.

– Ты привыкнешь, – говорю я. – Обещаю.

– Не очень-то меня радует такая перспектива.

Он смахивает с моих глаз прядь волос. Такая взрослая, думает он. И жутко бледная. А потом я вижу в его Шуме прошлогоднюю себя на уроке математики, где я тщетно бьюсь над очередной задачей. Я выгляжу такой маленькой и чистенькой, что невольно прыскаю со смеху.

– Симона выходила на связь с караваном, – говорит он. – Они тоже считают, что мы должны действовать мирно. Надо попытаться вступить в переговоры со спэклами и предложить гуманитарную помощь здешним людям. Меньше всего мы хотим ввязываться в войну, к которой не имеем никакого отношения. – Брэдли стискивает мое плечо. – Ты была совершенно права, что не захотела вмешивать нас в это, Виола.

– Если б еще знать, что делать дальше, – отвечаю я. Мне неловко от его похвалы, ведь я была так близка к совсем другому решению… – Я пыталась вывести госпожу Койл на разговор о том, как они заключили первый мир, но…

Я умолкаю, потому что кто-то бежит к нам по склону холма, озираясь по сторонам и судорожно вглядываясь в лица. Потом он видит меня и прибавляет шагу…

– Кто это? – спрашивает Брэдли, но я уже отстраняюсь…

Потому что это…

– ЛИ! – Я с криком бросаюсь навстречу ему.

Виола, твердит его Шум, Виола, Виола, Виола, а сам он хватает меня и закручивает в таких крепких объятиях, что из легких вышибает весь воздух.

– Слава богу!

– Ты цел? – спрашиваю я, когда меня ставят на землю. – Где ты?..

– Река! – выкрикивает он, тяжело дыша. – Что стряслось с рекой?

Он переводит взгляд с Брэдли на меня и обратно. Его Шум становится все громче, голос тоже:

– Вы что, не видели реку?!

– Но как?!

Я таращусь на водопад…

Он становится все тише, тише…

И исчезает вовсе…

Спэклы остановили реку.

– Очень умно, – бормочет мэр себе под нос. – Очень, очень умно.

– Что это такое?! – чуть не кричу я. – Что они творят? Теперь на водопад смотрят все солдаты без исключения, и