Я молчу.

Скоро ты станешь Землей, показывает он, даже если сейчас чувствуешь себя чужим. Однако Земля ждет не только этого.

Я удивленно смотрю на него.

Планы изменились? Мы нападаем?

Пока нет, показывает Небо. Но войну можно вести разными способами.

И он широко открывает мне голос, показывая то, что видят сейчас остальные…

Остальные, на которых уже упали первые лучи восходящего солнца…

И тогда я тоже вижу…

Я вижу, что грядет.

И внутри загорается теплая искорка.

– Скажешь, это не самое безопасное место, дитя мое? – говорит госпожа Койл.

После звонка Симоны мы с Желудем быстро вернулись на холм.

Где «Ответ» сейчас разбивает лагерь.

Холодное солнце всходит над поляной, забитой телегами, людьми и первыми кострищами. «Ответ» уже разбил шатер, где госпожа Надари и госпожа Лоусон раскладывают запасы и выдают еду. Синяя «О» по-прежнему красуется у них на груди и на некоторых лицах в толпе. Магнус и еще несколько моих знакомых ставят палатки, и я машу Уилфу, которому поручили заниматься лошадьми и быками. С ним его жена Джейн: она так радостно машет мне в ответ, что, кажется, вот-вот потеряет руку.

– Пусть переселенцы не хотят вмешиваться в войну, – говорит госпожа Койл, поглощая завтрак; она сидит в телеге возле самого люка корабля-разведчика, где и спала, – но если мэр или спэклы решат напасть, твои друзья будут вынуждены защищаться.

– Ну и наглость! – злобно восклицаю я, все еще сидя верхом на Желуде.

– Да, наглости мне не занимать. – Она отправляет в рот ложку каши. – Именно благодаря моей наглости эти люди выживут.

– Пока вам не захочется принести их в жертву.

Ее глаза вспыхивают.

– Ты возомнила, что знаешь меня. Называешь меня злодейкой и тираном! Да, я приняла немало сомнительных решений, но цель у меня всегда была одна, Виола. Избавиться от этого негодяя и вернуть прежний Хейвен. Я не устраиваю резню ради резни. Не жертвую хорошими людьми безо всякой причины. Мы с тобой, как выясняется, хотим одного, дитя. Мира.

– И ради него вы готовы идти по трупам.

– Ради него я готова на многое. Пусть это будут не самые благородные поступки, но зато эффективные. Поступки взрослого человека. – Она бросает взгляд мне за спину. – Доброе утро!

– Доброе, – отвечает ей Симона, сходя по ступеням трапа.

– Как Брэдли? – спрашиваю я.

– Вышел на связь с караваном, консультируется с врачами. – Она разводит руками. – Пока они ничего дельного не посоветовали.

– Лекарства у нас больше нет, – говорит госпожа Койл, – зато есть народные средства, которые помогут снять тревогу.

– Не смейте его трогать, понятно?

– Я целительница, Виола, нравится тебе это или нет. Кстати, тебе медицинская помощь тоже не повредит. Сразу видно, что у тебя жар.

Симона озабоченно смотрит на меня:

– Она права, Виола. Ты неважно выглядишь.

– Да я близко ее к себе не подпущу! Никогда!

Госпожа Койл тяжко вздыхает:

– Даже если я хочу загладить вину, дитя мое? Даже в знак мира между нами?

Я смотрю на нее и вспоминаю, как хорошо она лечила людей, как яростно боролась за жизнь Коринн, как умудрилась одной силой воли превратить горстку целительниц и отбившихся от стада жителей Хейвена в армию, способную раз и навсегда сокрушить мэра, если бы не вмешались спэклы.

Но потом я вспоминаю бомбы.

Особенно последнюю.

– Вы хотели меня убить.

– Я хотела убить его. Это совсем другое дело.

– Найдется еще местечко? – раздается мужской голос за нашими спинами.

Мы дружно оборачиваемся. Перед нами стоит человек в изорванной солдатской форме и с головы до ног покрытый пылью. В глазах хитрый блеск.