Сила полнила келью – яростная, обжигающая, неодолимая.

– Я… я верю, отче! Я могу!..

Монах поднял наконец голову – глаза его тоже бледно сияли. Свет заливал келью, сила толкалась в стены, но тени становились всё резче и чернее. Тень смиренного монаха казалась сейчас куда больше него самого.

– Помнишь ли ты Ангельские Откровения, ниспосланные нам за веру нашу? Святого Серапиона речения?

– П-помню, отче…

– Помнишь ли, что должно делать тебе в свой черёд?

– П-помню…

– Радуйся, сын мой, ибо близок день великого Спасения. Начальствующий скоро будет сотворён, и могучее святое воинство соберётся во славу Спасителя. Готов ли ты пойти за ним?

– Готов! Готов!..

– Усердствуй, сыне. Скоро придёт час славы нашей, и ты первый будешь спасён.

– Спасение всем и каждому… – пробормотал монах, опуская голову. Свет начал бледнеть, ночь проступала сквозь него, как сквозь тонкую ткань. Стрела на стене вновь сделалась тёмной, почти чёрной. Но монах больше не пошевелился.

Он так и остался стоять на коленях, даже когда священник, благословивший его, ушёл; только губы едва заметно шевелились в такт исступлённо повторяемым молитвам.

Только сила, полнившая келью, никуда не исчезла. Она больше не билась, стремясь вырваться наружу, – она затаилась, как зверь в засаде, как змей, свивая тугие кольца, готовясь к броску.

* * *

…Тусклый свет Межреальности, островок обычных здесь хищных полипов, похожих на колышущиеся заросли толстых лиловых волос. Barba praedatrix, как сказал бы какой-нибудь анималист или боевой маг, специалист по фауне Междумирья. В середине этого островка, под прикрытием мерно веющих «волосинок», расчищен пятачок почвы – точнее, отживших своё полипов, спрессовавшихся в подобие земли. На пятачке углём начерчена магограмма – окружности, хорды, пересекающиеся меж собой звёзды и многоугольники, цепочки рун простых и сложных; магограмма сложная и начерчена весьма умело, а по центру её силы установлен розоватый, мягко светящийся кристалл.

Человек – крупный, тяжеловесный, одетый в просторную мантию – легко опускается на колени перед кристаллом. Движения его слишком стремительны и отточены для такого грузного тела. Кристалл, повинуясь сложным жестам, начинает светиться ярче, от него толчками расходятся импульсы силы – невидимые, почти неощутимые, пропущенные через маскировочные линии магограммы. Но тот, кому адресовано послание, его почувствует и прочтёт. Далеко-далеко отсюда.

Кристалл отправил последний импульс и угас. Человек спрятал его в складках просторной мантии, лёгким жестом уничтожил магограмму и покинул безмятежно дрейфующий полип, легко пробивая в Ничто тропу – туда, к другой тропе, где разбит был небольшой лагерь и где маги Долины, отправившиеся исследовать Межреальность, крепко спали перед дневным переходом. Слишком крепко для опытных путешественников – но он сейчас снимет лёгкое сонное заклятие, и никто из них ничего не заметит.