«Быть беде, – пронеслось у нее в голове».

– Может расскажешь, что случилось, доченька? – голос Людмилы был мягким, почти умоляющим. Она присела на краешек кровати, осторожно погладив дочь по волосам.

Алевтина медленно, с заметным усилием, подняла голову от подушки. Её лицо было припухшим, глаза казались уставшими, но в них горел упрямый огонек. Она повернулась на бок, а затем, оттолкнувшись от кровати, резко села, скрестив руки на груди. Её взгляд был прямым и обвиняющим.

– А может это ты мне расскажешь, мама, – начала Аля, ее голос звучал резко, с нотками раздражения и обиды, – как всего за несколько дней моего отсутствия в доме всё так сильно изменилось?

– Что изменилось? Я тебя не понимаю, Аль. – Людмила покачала головой. – Обижаешься на то, что тебе ничего не сказали? Но отец должен был предупредить тебя по дороге домой.

Аля пренебрежительно фыркнула.

– Да знаю я про твою новую любимицу уже давно. – В ее голосе сквозила неприкрытая ревность, а слово «любимица» прозвучало с такой горечью, будто Людмила предала ее. – Только непонятно, почему я должна узнавать это от кого-то не из нашей семьи? Почему не от тебя, не от отца или Вадика? Зачем было скрывать?

Людмила Егоровна тяжело вздохнула. Теперь всё стало понятно. Деревня – место маленькое, новости здесь распространяются быстрее ветра. Она сразу догадалась, от кого Аля могла узнать о Ясмине, и, что самое главное, в каком свете ей эту новость преподнесли.

– Всё понятно. Верка разболтала? – произнесла она как утверждение, а не вопрос.

– Не разболтала, мама, а предупредила! – Голос Али наполнился ехидством. – Ещё и смеялась, мол, приедешь домой, а там твою кровать уже сдали приезжей! Вот ржака! Правда, мама? – Алевтина смотрела на мать с вызовом, ожидая подтверждения её «правоты». В её глазах читалось злорадство.

Людмила Егоровна почувствовала, как внутри нее закипает негодование. Эта бесцеремонность, эта насмешка над добротой… Она выпрямилась, её лицо стало строгим, как никогда.

– Я не вижу ничего смешного в том, чтобы помогать людям, – голос Людмилы Егоровны стал низким, она посмотрела дочери прямо в глаза, и в ее взгляде не было ни тени прежней мягкости, только глубокое разочарование. – И мне очень досадно, что мы с отцом не смогли передать это качество тебе, нашей дочери. В твои годы мы учились состраданию, а не злорадству.

Аля на секунду опешила от такой реакции. Обычно мама была мягче, всегда старалась сгладить углы. Но тут она явно задела её за живое. Впрочем, Алевтина быстро оправилась. Она всегда умела защищаться нападением.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда узнаешь её получше, – с едкой ухмылкой процедила Аля. – Из-за неё чуть не убили твоего сына! Из-за нее чуть не поссорились Вадик и Вера! Не удивлюсь, если она тебя ещё обворует напоследок! И тогда ты поймешь, кого пригрела на груди!

Последнее обвинение прозвучало особенно злобно и расчетливо. В голове тети Люды мгновенно всплыла история с пропавшим браслетом. То самое украшение, из-за пропажи которого она уже начала, хоть и смутно, подозревать Ясмину.