Претворять план в действие я начал незамедлительно. Гарнизон Кротона ощетинился, ярко осветился факелами, на стенах появлись восставшие, а я наблюдал за развернувшимся действом со стороны…

Горнисты врага протрубили сигнал. Легаты командовали наступление. Стройные когорты легионов двинулись к гарнизону. Тяжело перекатывались баллисты. Враг посчитал, что восставшие захватили город и теперь готовы держать оборону при римском штурме.

Первый удар нанесла артиллерия. Легаты рассчитывали внести сумятицу в стан врага и не дать возможности восставшим организоваться при сопротивлении. Вперед выступило с десяток баллист104. Огромные, весом в тысячу фунтов, установки управлялись четырьмя легионерами и били точно в заданную цель. Расправились упругие жилы, в действие пришли метательные рычаги. В воздух по настильной траектории метнулись крупные круглые ядра, вес которых достигал тридцати фунтов. Первые удары ядер взорвали стену фонтаном каменных брызг. Поеденные плесенью укрепления дрогнули, но устояли. Огонь баллист поддержали скорпионы105 и внушительного размера стрелы, пробивавшие навылет самую крепкую броню, точечно попадали в цель на стене. Вскоре пришел черед зажигательных смесей106. Небо озарилось яркими вспышками пламени. Горшки разбивались о гарнизон, огонь охватывал укрепления…

Выступила пехота. Легионеры сомкнули щиты черепахой107, приблизились к стенам гарнизона, принялись метать пилумы. Показались тараны108, которые легионеры успели подготовить для удара по полуразрушенным стенам укреплений и решетке ворот. Штурм происходил в полной темноте, и вряд ли римляне обратили внимание, что с кротонских стен не слышно криков раненых и не оказывается сопротивление. Воздух взрывался топотом тысяч и тысяч сапог да зычными командами центурионов.

В стену ударил первый таран, посыпался ветхий камень. От следующего удара слетела решетка на воротах. Одна из двойных центурий первой когорты легиона Ария109 стремилась в проем ворот. Пилумы попадали в повстанцев, а те, не издавая ни единого звука, падали навзничь, все так же держа факелы в руках.

Послышался четкий приказ забираться на городские стены. Легионеры закинули штурмовые лестницы110. На стену укреплений взобрались пехотинцы, обнажившие гладиусы. Они вдруг замерли, медленно опустили мечи. Легаты крыли благим матом своих центурионов, требуя, чтобы захлебнувшееся наступление было продолжено. Однако пехотинцы подходили к восставшим, которые не изменили своих поз с тех самых пор, как начался штурм. Касались их кончиком гладиуса, кто-то пинал защитников ногой. Несколько тел упало со стены в ров. Послышались хлопки, с которыми тела бились о влажную землю. Осознание, что их обвели вокруг пальца, пришло слишком поздно…

Сквозь открытые нараспашку ворота гарнизона виднелся силуэт города-порта. На улицах лежали трупы горожан, сломанная мебель, разбитые кувшины, предметы утвари. Многие дома оказались разрушены, многие сожжены. Амбары с запасами испорчены. Из небольшого порта исчезли корабли. Римляне прошли через город и обнаружили след рабов на дороге, ведущей из Кротона на северо-запад, вдоль побережья Ионического моря. След, вытоптанный тысячами ног, вдруг расходился в трех разных направлениях…

То, что произошло в Кротоне, привело Красса в бешенство. Тела несчастных погибших так и остались лежать на улицах города. Никто не удосужился сжечь трупы и отдать людям последний долг. Злость Марка Лициния привела к тому, что легионеры не отдохнули во время ночного привала – Красс наотрез запретил доставать палатки и строить лагерь, нарушая военный закон. Не успели первые лучи солнца осветить промерзшую землю, как римские горнисты протрубили сбор. Полулигой севернее Кротона, в месте, где разделялся след моих легионов, могучее войско Рима приступило к построению. Единая армия римлян разделилась на три части. Я впервые видел врага так близко, и, признаться честно, от вида десятков тысяч вооруженных легионеров в полном обмундировании захватывало дух