– Но мама! – взмолилась я.

– Не мамкай мне!  Чтобы все вернула и вышла замуж, как планировали.  Месяц у тебя до свадьбы есть, вот и готовься, – она  снова понюхала  укроп и пробормотала:

– Да что ж такое-то? Не будет аромата в этот раз. Нет, не будет. Поганый какой-то укроп. Как моя жизнь поганый.

И вдруг вспомнила, что я еще на линии, и добавила дрогнувшим голосом:

– Пусть хоть  у тебя нормальная жизнь будет. Максимум, дите родишь и разведешься через пару лет. Главное: родить. Разведенка и незамуженка – это две большие разницы. Тебе двадцать пять уже. Вон Ленка Орлова из твоего класса второго носит.  Юлька  Тимофеева недавно родила. Так и то  ее мать  год назад все мозг мне парила:

–Что-то поздно   моя Юлька в девках засиделась. Двадцать  четыре ей           уже. А вы же с ней одногодки! Так меня вообще съедят. Упустила  сына олигарха с квартирой. С ума сошла?

– Мама, я…

– Все, отбой! – мама зевнула так, что аж в челюстях хрустнуло. – Спать. А завтра склеивать разбитое счастье, – с этими словами она отключила скайп.

А я так и осталась сидеть возле потухшего монитора. Еще до разговора с мамой я понимала, чем это все закончится. Но почему она никогда меня не понимает и всегда давит? Почему я должна  вечно состязаться с одноклассницами, знакомыми, соседями? Думать, о том,  что они скажут, отвечать на их дурацкие вопросы:

– Когда же замуж-то?

–А дите когда?

– Ой, гляди, опоздаешь.

–Часики-то тикают!

Неужели все, действительно, так и живут? Под вечным колпаком соседок теть Зин и  баб Маш? Нет, я так не хочу! И ошибки будут мои, и жизнь  моя.

Ночь  прошла беспокойно. Я спала,  как дельфин, вполглаза. То есть дремала, фактически. Под утро мне приснились коты  на цирковой арене,  которые прыгали через горящие кольца. Утром я долго    зомбировала по кухне, варила кофе и  пыталась разлепить глаза.  Ровно в десять часов достала из холодильника коробочку конфет "Рафаэлло", подаренную Стасом,  и пошла к Матильде.  

За дверью было шумно. Я позвонила,  подождала немного,  и уже собралась вернуться домой. Неловко как-то было пользоваться добротой Матильды. Она меня вчера успокоила, и, наверняка, пригласила чисто автоматически, из вежливости. А я приперлась. Нет, домой.  Точно!  Но едва я успела повернуться и сделать один шаг, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась Матильда.

– Доброе утро, Танюша!  Вы стучали? Звонили? Я ничего не слышала, но обратила внимание, что откормленный мерзавец, – она кивнула вниз на кота, который  терся о ее ноги, – вас учуял.

Кот поднял голову, презрительно посмотрел на  меня и важно потопал к  лестнице.

– Видели, да? –  победоносно воскликнула Матильда, горящим от возмущения  взглядом проводила кота и негодующе  сложила руки на груди. – Это то, о чем я вчера говорила вам, милая девочка. Мерзавец нажрался и отоспался, и теперь опять пошел по бабам. Вот она, вся их мужская натура налицо! – крупный перстень с явно натуральным рубином сверкнул на указательном пальце Матильды, которым  она торжествующе  помахала в воздухе перед моим носом. – Поэтому нельзя в них врастать. Нельзя с ними сливаться, словно они кислород. Да вы проходите! Что же вы в дверях-то?

Я зашла в прихожую. А Матильда уже неслась в комнату, как молодая гончая, продолжая на бегу  разглагольствовать скороговоркой: 

– Вот боюсь я этого врастания всегда. Мужики же по натуре охотники, им неинтересно то, что уже точно есть в руках. Поэтому нужно всегда себя вести так, как будто под дверью три принца стоят и только ждут, как бы улучить момент и украсть вас, чаровницу и волшебницу.  Это не важно, что их в помине нет. Главное, чтобы  у мужика четко было это ощущение: ты не один, за тобой очередь из страждущих.