– По обычаю моего зельеварского кабинета довольным клиентам полагается оставить здесь что-то в дар, – сказала я строгим голосом и указала пальцем на старое ведёрко.

Женщина вздохнула, порылась в кармане и бросила в него то ли браслет, то ли чётки. Что я с ними собиралась делать, мне пока было неясно. Но теперь от сеанса повеяло завершённостью. Я открыла перед супругами дверь и довольно выпроводила их на улицу.

– Кто благодарность не оставит, того не выпускать, понятно? – проинструктировала я выглядевшего обиженным слугу. – Кстати, Гункан, напомни, пожалуйста, многим я в этом городе бородавки пыталась лечить?

Он отрицательно покачал головой.

– Очень мудро с моей стороны…

Я вернулась на свой табурет возле котла и продолжила потеть в ожидании следующего клиента, который приходить не торопился.

Мысли мои невольно вернулись к моему затянувшемуся бегству от погони, казавшейся чрезмерной и странной, ведь в ковене никто не успел понять, что на самом деле я метаморф. Хотя, о чём я? И эта погоня, и последовавшие за ней события ничуть не страннее, чем вся моя жизнь.

Так уж вышло, что родилась я не ведьмой, а магом, и природа наградила меня даром изменения внешности. На моей родине – в Гиманонии – это называет матаморфией. В отличие от териантропов, способных принимать форму животных, метаморфы могут превращаться только в людей. Оба этих дара редкие и магами очень ценятся, потому что способности морферов со временем развиваются, и помимо собственного тела они учатся изменять природу вещей. Любое колдовство можно развеять, и лишь магия изменения необратима, поскольку она преобразует самую суть предмета.

Когда я родилась, мой дар ещё не был проклятьем, а Ведария и Гимагония считались мирными соседями.

Всего на нашем материке четыре страны. Большая часть жителей каждой из них – это простые люди, не владеющие колдовской силой. Но те, кто всё же умеет колдовать, в каждой стране делает это по-своему.

На севере материка раскинулась гористая Магистерра, где одарённые называют себя волшебниками, на востоке – холмистая Ведария, где обитают колдуны-ведары, на юге – моя родная страна, равнинная Гимагония, где раньше жили маги, в центре материка – лесистый Дрэйдентир, где обосновались друиды, а на дальнем западе – не обжитые людьми высокие и неприступные Драконовы горы, и по их названию можно понять, кто их населяет.

У каждой из этих территорий есть свой источник силы. В Ведарии – это Могущный исток, а в Гимагонии – Проэлефси-Исхис. И одарённый народ каждой из стран черпает колдовскую силу только из своего источника. Хотя из этого правила мне известно одно исключение – и это я сама, потому что, будучи магом, смогла найти связь с Могущным истоком ведаров и стать ведьмой-заклинателем. Обычно ведары направляют силу через заклинания и ритуалы, в то время как маги используют собственную волю и лишь иногда прибегают к словам или управляют силой через посох.

Но мирно соседствовать нашим народам помешали не эти различия, а роковая ошибка последнего Повелителя магов. Он жаждал новых территорий и для их создания использовал магию таких морферов, как я. Много лет назад мы нарушили баланс между источниками силы, и, чтобы спасти материк от разрушения, ведары и волшебники открыли на нас охоту.

Я скрывала свой дар годами и надеялась однажды осесть и прожить спокойную и счастливую жизнь в Ведарии, но мой кавалер, теперь уже бывший, зачем-то решил отправить меня на практику в ковен Красных ведьм. Там-то мой дар метаморфа и начал сходить с ума, грозя выдать моё происхождение. И, естественно, мне снова пришлось сбежать. Так я и оказалась в этой покосившейся хижине на окраине захолустного Малграда.