Шустрая, вёрткая, гибкая как лоза, девица скакала белкой, безжалостно нанося удары «сыну леса». Тот только закрываться успевал. Неуклюже, смешно. А ведь у Наира нечеловеческая скорость и ловкость, да и опыта боев хватает в его годы.

А вот она словно танцевала, а не дралась. Эливерт глазам своим не верил. Как и приятель Наира Атарей, что наблюдал за дружеской дуэлью с крыльца, почти не дыша.

Взгляд невозможно оторвать от этих скользящих, изящных движений, от статной гибкой фигуры, от летящих рыжих волос, ярких, как закатное солнце, от длинных стройных ног, облачённых в такие непривычно узкие штаны. Да, в Кирлии такое точно не носят – брюки так обтягивали её бедра, что воображение легко рисовало, как она должна выглядеть вовсе без них.

Эл не сдержал изумлённого вздоха: рыжая, изловчившись, ужалила будто оса замешкавшегося Наира. Меч упёрся ему в грудь. «Сын леса» застыл, с опаской покосившись на острие лезвия.

А она улыбнулась победоносно. Щеки горели румянцем, глаза, переполненные восторгом, сияли тысячей солнц. И ветер шаловливо играл золотыми локонами.

Да кто же она такая?!

Девушка опустила меч, смущённо улыбнулась в ответ на похвалу ошеломлённых лэгиарнов.

– Ты ведь нарочно?

В её голосе Эливерту почудилось искреннее неверие в собственную победу.

В её чарующем голосе…

Ворон с трудом вникал в суть разговора, всем его вниманием сейчас завладело это удивительное звучание, мягкая интонация. В нём было что-то завораживающее, что-то близкое, знакомое… Но где бы ему слышать этот голос?

Казалось, ещё немного и он вспомнит что-то важное, поймёт. Сейчас, вот-вот… Но осознание ускользнуло, как тает сон при пробуждении, сколько не старайся его удержать. Лишь сердце билось часто-часто и не унималось никак.

– Вовсе нет! – заверил девушку Наир. – Ты меня просто поражаешь! Ты когда-нибудь училась драться?

– Нет! Где мне было? Я и меч-то в руках никогда не держала, – покачала рыжей головой его подружка.

«Снова врёт! Зачем она снова ему врёт? Кто в это поверит?»

Ворон сам не понимал, отчего его так злит эта ложь. Все бабы врут, чему тут удивляться. Но отчего-то не хотелось, чтобы она оказалась как все. Он вдруг понял, что отчаянно хочет ей верить, какую бы чушь она не рассказывала. Он не мог отвести глаз от её возбуждённо вздымавшейся груди – после поединка дыхание девушки ещё было частым и глубоким. И собственное оцепенение бесило ещё больше, чем её небылицы.

– Тогда ты просто прирождённый воин, Дэини! – воскликнул с восхищением Наир.

«Дэини… Ах, да, он ведь её так прозвал… Солнечная, золотая, рыжая… У этого слова много значений. И каждое будто именно про неё. А я бы, пожалуй, назвал её «огненной»…»

– Точнее, воительница, – Атарей очнулся от потрясения и, приблизившись, забрав у Рыжей своё оружие. – Никто не может так биться, впервые взявшись за клинок!

«Вот то-то и оно! Не похожа она не девочку, которая прежде оружие в руках не держала, – снова предостерегающе шепнул внутренний голос. – Да в Бездну все эти загадки! Хватит стоять истуканом, атаман – пошли знакомиться!».

***

– Браво, миледи! Я восхищён! Ваше мастерство изумляет. И изумление моё не знает границ…

Эл сказал это вполне искренне, но лёгкий оттенок язвительности в похвале уловить всё-таки не составляло труда. Даже в этом обращении – «миледи» – сквозила насмешка. Ведь, судя по всему, к дворянской крови она не имела никакого отношения. В вольнице к девкам так тоже часто обращались, глумясь над владетелями и их традициями. Но сейчас он добавил титул нарочно, чтобы задеть. Слишком зол был на себя за то, что поддался на очарование этой рыжей «лисицы», и спешил излить свой яд на причину этой злости.