- Да что у вас за император, которому наплевать на подданных… - сердито начала я, и тут Дандре без лишних слов зажал мне рот, шлёпнув одну ладонь мне на губы, а другую – на затылок, чтобы не вздумала отстраниться.

- Вы просвещённый бессмертный, что ли? – сказал он мне на ухо, воровато оглядываясь по сторонам, но улица была пустой. – Или лисы вам не печень, а мозги выгрызли? С ума сошли – говорить так неуважительно об императоре?

Вместо ответа я пнула его по голени, и он взвыл, отпуская меня.

- Ещё раз цапанёте меня грязными руками, - сказала я, вытирая рот рукавом, - отшибу вам ваш нефритовый столбик, так и знайте.

- Вы ещё и дикая, - он со стоном потёр ногу.

- Когда мне пульс щупали, вы чуть истерику не закатили, - напомнила я. – А сами лапаете меня, когда вздумается.

- О вас, вообще-то, заботился, - огрызнулся он. – Будет забавно, если суперинтенданта казнят за оскорбление императора.

- При чем тут император? Вы же сами говорили, что мы подчиняемся только королеве… - поворот событий с казнью меня совсем не устраивал.

- Уверен, что после вашей казни господин Кэмпбелл обязательно направит жалобу её величеству, - язвительно сказал Дандре, морщась от боли. – Примерно года через два придёт ответ, что королева выражает протест, и вас реабилитируют. Посмертно. Кстати, Кэмпбелл пообещал вам перевод в случае успешной работы в течение года? Подумайте свой рыжей головой, госпожа суперинтендант, кто будет избавляться от сотрудника, который хорошо делает свою работу? А вот что будет, если вы не справитесь?

Я смотрела на него, не говоря ни слова. Потому что, действительно, Кэмпбелл ничего об этом не говорил. Как-то легко обошёл данный вопрос. Это я уже сама додумала, что меня в любом случае отправят домой.

- С нерадивыми чиновниками у нас разговор простой, - продолжал Дандре. – Их казнят. Хорошо, если отрубят голову, а то могут и в кипятке сварить, если происхождение у вас не слишком благородное. Вы благородных кровей? Что молчите? Сказать нечего? – он хмыкнул. – Поэтому не глупите и слушайте, что я вам говорю. Докладывать начальству надо только о тех делах, которые вы уже раскрыли. Остальных дел – их нет. Ясно? Го Бо умер от несчастного случая, вы сами это подтвердили, пусть так и остаётся. Никаких лис-оборотней в Мэйфене не водится. Запомните это и Кэмпбеллу так говорите. И старайтесь, чтобы на вас было поменьше жалоб от местных. Будут жалобы – вполне возможно, что вашу работу признают нерезультативной. Произвол чиновников, знаете ли, никому не нравится. Императору в том числе.

- Замечательная речь, - похвалила я его, когда он закончил. – И что теперь? Напишем объявление, что префектура сегодня не работает, и будем вывешивать его на дверь каждый день? И к Зэн-Зэн не пойдём? А то вдруг пожалуется?

Он тяжело посмотрел на меня и вздохнул:

- Я кому всё это сейчас говорил? Вы, вообще, меня слушаете?

- А вы, вообще, когда-нибудь работаете? – ответила я вопросом на вопрос.

Вздохнув ещё раз, Дандре спросил без особой надежды:

- Вы ведь не успокоитесь?

- Надо проверить, как себя чувствует Зэн-Зэн, - сказала я твёрдо. – Если по городу шляются лисы-оборотни, о какой результативной работе полиции может быть речь? Мы ничего не докажем, если ничего не будем делать. И напомню вам, что погиб человек. Каким бы плохим он ни был, никто не имеет права воздействовать на него гипнозом… колдовством. Я сама могла погибнуть, и сомневаюсь, что после этого лисы оставят меня в покое. Даже пионовый чай не поможет. Да и если они уже обнаглели до такой степени, что нападают на представителей власти, завтра они тут свою лисью мафию устроят, а мы будем делать вид, что ничего не происходит. Или письма императору писать, умоляя прислать шамана и признаваясь в собственной некомпетентности. Так что в случае, если решу отсидеться, у меня небольшой выбор – или котёл с кипятком, или лисы печень выгрызут.