- Даже не знаю, что лучше – Бараний Жир или Большой Желчный Пузырь, - не удержалась я от иронии. – Что за дурацкие прозвища? Нет, чтобы придумать что-нибудь красивое – Рыжая Хризантема, там.

Инспектор насмешливо покосился на меня.

- Вообще-то, Ян Шиюй – так называют самый драгоценный сорт нефрита, - сказал он. – Белый нефрит. А цветочными именами называют императорских наложниц. Попадёте к ним – назовут Хризантемой, - он помолчал и добавил: - Рыжей.

- Ой, дались вам эти наложницы, - я сказал это уже без злости, потому что быть Белым Нефритом, всё-таки, приятнее, чем Желчным Пузырём.

Спасибо хоть, не Мочевым назвали. Иначе инспектор бы ещё больше бесился.

- А вы у нас, значит, храбрец, - продолжила я беседу об именах. – То есть, желчь – она от храбрости закипает?

- Слушайте, - Дандре, сидя, обернулся ко мне, уперев кулак в бедро. – Вы почему такая язва? Личная жизнь не сложилась? Так и не сложится. Женщина должна быть красивая и нежная, как бабочка. А вы жалитесь всё время, как пчела. Чего доброго, переименуют вас, госпожа суперинтендант. В Госпожу Пчелу.

- Ничего страшного, - заявила я уверенно, решив не обращать внимания на «несложившуюся личную жизнь». – Быть пчёлкой лучше, чем бараньим жиром. Пчёлы – они умные и трудолюбивые.

Он почему-то посмотрел на меня почти с обидой и отвернулся. Ах-ах. Расстроился мальчик. Но мне всё равно стало немного совестно.

- Ладно, Алик, - сказала я примирительно. – Не принимайте всё на свой счёт. Да, характер у меня не как у бабочки, но я, если честно, всё ещё в себя прийти не могу. Только вчера всё было… как было, вобщем. А потом – бац! – и я в вашем городе, лисы тут какие-то… красные кошки…

Дандре молчал, глядя перед собой, и моё доброе к нему отношение сразу закончилось:

- Нашли время обижаться, - сказала я строго. – Вы тоже, между прочим, не бабочка по характеру. На себя бы обижались. Запустили район – просто ужас берёт. Если у вас тут оборотни на суперинтендантов среди дня нападают, представляю, как живётся простым людям.

Неизвестно, чем бы закончился наш с инспектором разговор, но тут вернулся господин Цзы с мешочком из вышитого шёлка в руке и с серебряным подносом под мышкой.

- Передвинь жаровню, - велел Цзы Бин инспектору, и тот с готовностью придвинул к нему маленькую медную жаровню, похожую на котелок на коротких ножках.

Мужчины нагребли в котелок углей из очага, раздули огонь при помощи потрёпанного веера, и водрузили на решётку жаровни чайник в виде черепахи. На её панцире были выгравированы иероглифы, которые я не смогла прочитать, как и те, что были написаны на лентах изгороди.

Поставив передо мной серебряный поднос, господин Цзы высыпал на него сухие лепестки из шёлкового мешочка.

- Пусть Ян Шиюй выберет семь лепестков и бросит в воду, - объявил господин Цензы таким торжественным тоном, будто я играла в лотерею, и на кону был, как минимум, «бентли».

Спорить я не стала, а поскорее бросила в чайник семь лепестков, взяв их наугад. Выпить побыстрее эту отраву и идти в дом Шунов, чтобы проверить догадку. Разумом я понимала, что никаких оборотней и призрачных лис не существует, но как объяснить то, что я видела? Не сумасшествием же. Лучше пусть будут оборотни, чем суперинтендант, спятивший на второй день работы.

- Ян Шиюй прибыла издалека, - произнёс господин Цзы, помешивая варево ложкой на длинной ручке.

Я не сразу поняла, что это был вроде как вопрос, поэтому инспектор ответил за меня:

- Она не с островов.

- Ещё дальше, знаю, - кивнул господин Цзы, снова принимаясь за трубку.