Так же ласково величали на Руси лешего и домового: «хозяин», «суседушка», «дедушка лесной», таким образом устанавливая с ними родственную или близко соседскую связь, чтобы проявить уважение и отвести от себя беду. В Болгарии лису вежливо именовали «тётя». С этой же традицией связано и обращение «лисичка-сестричка» и «кума-лиса».

Кума в христианской традиции – это крёстная мать по отношению к крёстному отцу и к родителям крестника или мать ребёнка по отношению к крёстному отцу и крёстной матери. Но не только. Кумушки, кумовья – это ещё и «родственники по духу», названные родичи. На праздник Вознесения или Троицу девушки шли в лес и совершали обряд кумления. Иногда этот обряд совершали и замужние женщины, и парни с девушками. При этом обменивались подарками и пели песни:

Кумушки, голубушки!

Кумитеся, любитеся,

Кумитеся, даритеся.

Или:

Ты кукушка ряба!

Ты кому же кума?

Покумимся, кумушки,

Чтоб нам не бранитеся.

Обряд предусматривал установление на время (иногда недолгое, иногда на всю жизнь) отношений, равных родственным. Таким образом, славяне верили, что можно обезопасить себя от некоторых животных, породнившись с ними. К примеру, сербы считали, что, если покумиться с волком, змеей, лаской, мышами, они не будут трогать человека, его скот и зерно. Это «работало» и в обратную сторону: человек, покумившийся с волком, змеей и др. животными, не должен их убивать.

В этой связи весьма интересно, что в сказках лиса является кумой разным животным. Так, в сказке «Лиса и журавль» сказано: «Лиса с журавлём подружилась, даже покумилась с ним у кого-то на родинах». Но это не помешало лисе сжульничать с угощением, когда она пригласила журавля в гости. С кумом-волком и кумом-зайцем, как уже упоминалось, лиса тоже обращается пренебрежительно и без стеснения их обманывает. При этом в сказке «Овца, лиса и волк» лиса проявляет женскую солидарность:

«У крестьянина из гурта бежала овца. Навстречу ей попалась лиса и спрашивает:

– Куда тебя, кумушка, бог несёт?

– О-их, кума! Была я у мужика в гурте, да житья мне не стало: где баран сдурит, а всё я, овца, виновата! Вот и вздумала уйти куды глаза глядят.

– И я тоже! – отвечает лиса. – Где муж мой курочку словит, а всё я, лиса, виновата. Побежим-ка вместе.

Через несколько времени повстречался им бирюк.

– Здорово, кума!

– Здравствуй, – говорит лиса.

– Далече ли бредёшь?

Она в ответ:

– Куда глаза глядят! – да как рассказала про своё горе, бирюк и молвил:

– И я также! Где волчица зарежет ягнёнка, а всё я, бирюк виноват. Пойдёмте-ка вместе».

Разумеется, волк присоединился к женскому коллективу с дурными намерениями. Вскоре он попытался хитростью содрать с овцы шкуру. И тогда лиса, вместо того, чтобы поддержать кума-волка и вместе съесть овцу, встаёт на сторону жертвы и заманивает волка в капкан. Женская дружба оказывается сильнее хищных наклонностей.

Очевидно, что лиса воспринималась славянами не как простой зверь. Причём, если смертельно опасных медведя и волка вообще старались не поминать лишний раз («О волке речь, а он навстречь»), то лису стремились умилостивить, расположить к себе ласковым обращением. Это весьма напоминает отношение ирландцев к волшебному народу, фэйри, которых называли «добрыми соседями» с той же целью.

Называли лису и по имени-отчеству (Лиса Патрикеевна, Лизавета Ивановна, Лисавета Ивановна), тем самым проявляя своё к ней уважение. Почему самое популярное отчество у лисы «Патрикеевна», доподлинно неизвестно. Существует гипотеза, что это отсылка к литовскому князю Патрикею (XIV век), который одно время был служилым князем в Великом Новгороде и запомнился в народе хитростью и коварством. А отчество Ивановна тоже говорящее, указывающее на родственную связь со всеми «иванами». Учитывая, что это имя – одно из самых популярных на Руси, у лисы было множество «родичей».