На свой лад идеальной женой предстаёт Лиса Патрикеевна в сказке «Кот и Лиса». С присущей женщине хитростью и находчивостью, лиса «выстраивает» карьеру своего мужа-кота, сделав его воеводой над всеми зверями.

В рукописном Соннике XVIII в. говорится, что видеть «лисицу самку» – к весёлой свадьбе. А в белорусско-полесском регионе считалось, что увидеть во сне лису сулит женщине беременность. При этом существовали и негативные трактовки снов с участием лисы: обман от приятеля (Беларусь), враг прильстится (Украина), лукавый и опасный враг (Украина, Волынь), предвестие пожара (Витебская, Могилёская губернии).

Верили славяне и в особую, магическую связь лисы с огнём. В белорусских загадках лису сравнивают с молнией, то есть, с небесным огнём: «Ляцiць лiса з пад цёмнага леса, нi ей ня вiдаць, нi сьледу нi знаць»; «Бегла лиска коло лесу близко: ни стёжки, ни дорожки, только золотые рожки». Лису сравнивали даже с солнцем: «Бегала лиска коло лесу близко: а ни её здогнаць, а ни следу спозаць».

Самая огненно-рыжая лиса на Руси называется «огнёвка». В белорусском языке есть выражение «лиску поймать», то есть, опалить платье. В словацком диалекте «liska» – это пламя.

Неизвестно, входила лиса в свиту какой-нибудь славянской богини в языческие времена или нет. Можно лишь предположить, на основе всех собранных сведений, что это вполне возможно, тем более, что в народных сказках порой можно проследить замещение персонажами-животными других, более древних мифологических существ.

«Несёт меня лиса за тёмные леса, за быстрые реки, за высокие горы!», – кричит похищенный петух в сказке «Кот, Петух и Лиса». В этой истории лиса предстаёт воистину хтоническим существом, особенно если вспомнить, что петух на Руси символизировал солнце. В «Заюшкиной избушке», лису-захватчицу изгоняет именно петух, что так же можно трактовать, как борьбу солнечной и тёмной силы.

В некоторых местностях лиса относилась, отчасти, к табуированным зверям. Во время рыбной ловли у рыбаков белорусско-литовского пограничья запрещалось упоминать лису, из опасения мести водяного. Объяснялось это, вероятно, не только тем, что лиса, как лесной зверь, находилась под властью лешего, но и связью лисы с огненной стихией, враждебной воде.

Псковские рыбаки во время промысла называют лису эвфемизмом «хвостуха». А русские охотники на Колыме называли лису «пакость», то есть, считали её мерзким, нечистым зверем. Нечистотой лисы объясняется и запрет есть её мясо. Впрочем, далеко не везде в России лису считали нечистым животным. В народной медицине использовался лисий язык для лечения рожи – его накладывали на больное место или носили в ладонке. А у сербов больного лихорадкой купали в воде, в которой вымачивался лисий череп. Гуцулы капали лисье сало в открытую рану домашних животных, если в ней заводились черви.

Показательно, что даже в тех сказках, где лиса совершает однозначно подлые поступки, называют её ласково – лисичка-сестричка, кумушка. В этиологической сказке «Отчего у лисы длинный хвост» старик, обворованный и обманутый лисой, повстречав её в лесу, «хотел поймайть её, хвать за хвост. Так она дёрнулась и убежала. Оттянул ей хвост. Поэтому-то у лисы и хвост длинный. На том и сказка кончается, лиса-обманщица оставается, пускай в лесу разгуляется!» [У истоков мира 2017: 125]. То есть, хоть лиса и обманщица, но ничего плохого ей в конце сказки не желают, а напротив, провожают добрым словом.

В сказке «Лиса и лапоть» лиса проявляет свой коварный нрав в полной мере, воспользовавшись священным законом гостеприимства. Но обратим внимание, как ласково её называют: «Ночью лисонька украла и барашка, а поутру требует, чтобы за него отдали ей бычка».