«Кто бы говорил», — крутилось в голове, но на язык выползло другое:

— Буду, Дэрек, — сказала она спокойно и ядовито. — Буду говорить с теми, с кем захочу. И не тебе мне запрещать.

Дэрек поджал губы.

— Имей хотя бы совесть не делать этого, когда… — снова пиликнул телефон. — Чёрт, Жозефина, ответь уже, или твой Батлер так и не даст мне уснуть.

— С чего это ты решил, что это он?

— Не помню, чтобы ты вела себя как идиотка с кем-то другим.

Они уставились друг на друга и какое-то время молчали.

— Ну, — поторопил её Дэрек, — или мне уйти в другую спальню, чтобы не мешать вашему интиму?

Жозефина молча взяла телефон и вышла в коридор. Спустилась в гостиную, замоталась в плед и, устроившись на диване у камина, просмотрела пришедшие сообщения.

«Фобос. Симпозиум», — набрала она и, перевернувшись на бок, стала смотреть, как трепещет в камине огонь.

***

За две недели до встречи Жозефина успела трижды пожалеть о своём решении. Она уже думала о том, чтобы вовсе никуда не ехать, тем более, что Дэрек продолжал смотреть на неё волком, что раздражало Жозефину лишь сильней. Она пробовала ещё раз предложить Адамсу поехать с ней, но тот отказался наотрез.

Не жалела Жозефина лишь об одном — о том, что чётко дала Дэреку понять, что тот не будет принимать решения за неё. В том, что она не хочет снова оказаться на коротком поводке, Жозефина была уверена на сто процентов.

Именно поэтому идея встретиться с Батлером казалась ей всё более глупой, а секундное тепло, в которое Жозефина упала, оказавшись рядом с Роном — всего лишь новым наваждением.

В конце концов она решила, что не поехать — будет ещё более глупо, чем приехать, потому как так она однозначно покажет Рону свой страх.

Симпозиум оказался таким же нудным, каким Жозефина запомнила его по работе в «Батлер корп». Делать тут в одиночестве ей было абсолютно нечего, да и тому, что Дэрек сюда не поехал, Жозефина была только рада.

Она снова увидела людей, с которыми давно уже не пересекалась и не стремилась пересечься когда-нибудь. Были здесь и Клаус Бёлер, не обративший, к счастью, на Жозефину никакого внимания, и Дэвид Гарднер, который пытался завязать лёгкий приятный разговор. Не получилось, потому как глядя ему в глаза Жозефина продолжала гадать, не он ли стоял за похищением, произошедшим два с половиной года назад. Был здесь даже Клиффорд Уэйд, о мимолётном знакомстве с которым Жозефина успела забыть напрочь. Интерес его к Жозефине заметно подувял, и во время недолгого формального разговора Жозефина несколько раз ловила его взгляд, прилипший к длинной полоске шрама. Сталкиваясь с такими взглядами, Жозефина обычно улыбалась. Шрам отлично отсеивал тех, кто смотрел на неё как на куклу, потому что для этих людей он всегда становился камнем преткновения. Как бы ни были они вежливы, их взгляды так и ползли по направлению к шраму, будто собеседники пытались оценить — насколько портит эта полоска внешность симпатичной в остальном девушки.

Она была приятно удивлена, обнаружив, что Гарднер не взглянул на шрам ни разу. Впрочем, причиной тому могло быть безупречное воспитание или что-то ещё — например, уверенность в том, что сломанную игрушку можно починить.

Рон на шрам смотрел. Они виделись недолго, но в тот раз на презентации взгляд его в первые секунды задержался на щеке Жозефины, только в глазах отразилось не желание определить цену, а затаённая боль. И от этого взгляда по телу Жозефины тоже пробежали мурашки.

Разговор с Уэйдом закончился, когда плечо Жозефины стиснула знакомая уверенная рука. Жозефина спрятала улыбку в бокале шампанского, позволяя двум бывшим коллегам поздороваться и наблюдая со стороны за реакцией Рона, однако тот, на удивление, не отреагировал на Уэйда никак.