— Мне нужно с вами поговорить, — сообщил он ровно, глядя только на Жозефину, и та, сдаваясь, вежливо попрощалась с Уэйдом и направилась за Роном.

Покинув зал, где проходил фуршет, зашли в лифт. На секунду Жозефине показалось, что стены давят на неё со всех сторон. Воспоминания о прошлом навалились с новой силой, и образы, проплывавшие в голове, были не самыми приятными.

А потом Рон толкнул её к стене и впился в её губы, не давая возможности ни отказаться, ни отстраниться, и после секундного промедления Жозефина ответила на поцелуй. Тело её обмякло в горячих руках, а губы приоткрылись, пропуская язык Рона внутрь. Она давно не целовалась так — отдаваясь. Поцелуи Дэрека были нежными, но Жозефина никогда не впускала его в себя, предпочитая вести игру на чужой территории.

Рон определял правила сам. Этот закон был незыблем, как гранит, и именно осознание этого заставило Жозефину недовольно замычать и оттолкнуть Батлера. Тяжело дыша, она нажала на кнопку остановки лифта, уже некоторое время едущего вверх, и тут же скрестила руки на груди, заслоняясь от Батлера этой призрачной защитой.

— Что ты творишь? — выдохнула она, чувствуя, как голос её предаёт.

— Нет, что творишь ты?!

Рон смотрел с яростью, от которой Жозефине снова захотелось улыбаться. Она не ответила, всё ещё пытаясь справиться с дыханием, и Рон продолжил сам.

— Жозефина, я не знаю, что творится в твоей дурной голове, но, если тебе нужен я — говори со мной. А если нет — убирайся из моей жизни и дай мне всё забыть.

Жозефина криво усмехнулась.

— Неужели ты совсем не допускаешь мысли, что мне нужна Линда? Она такая симпатичная девушка, что даже смогла стать лицом Батлер-корп!

Лицо Рона дрогнуло, и Жозефина поняла, что Рон всё-таки допускал. Он боялся. Всё так же боялся, что Жозефина пройдёт мимо него. Что выберет кого-то ещё. А это значило… что доверия не будет. Как не было его никогда. Снова будут бесконечные ссоры, ревность, пощёчины и насилие. Впрочем, при мысли о последнем у Жозефины потяжелело в паху, и, чёрт бы его побрал, Рон явно заметил её сбившееся дыхание.

Он притиснулся ближе и опустил руки на стену по обе стороны от головы Жозефины, создавая иллюзию, что той некуда деться, но оба отлично знали, что Жозефина может ускользнуть — и всегда могла. Однако пламя внизу живота от этого лишь разгорелось сильней. Теперь запах Рона обволакивал её с ног до головы, заставляя задыхаться и едва не терять сознание. Жозефина до боли прикусила губу, заставляя мозги встать на место.

— Мне не стоило этого делать, — сказала она тихо, не отводя взгляда от глаз Рона, и тут же разглядела промелькнувшее в них разочарование.

— Я был прав. Всё на зло мне.

— Конечно, — Жозефина слабо улыбнулась.

— Зачем? За что ты так меня ненавидишь?

Жозефина пожала плечами. Она и сама не знала ответа. Она вообще предпочла бы сейчас не говорить, а просто раствориться в этом запахе и в этом тепле.

«Я тебя люблю» — промелькнуло в голове и наверняка отразилось в глазах, потому что Рон наклонился, собираясь поцеловать её. Руки Батлера скользнули ниже, легко забираясь под пиджак и оглаживая бока Жозефины сквозь тонкую блузку. Пламя стало нестерпимым, Жозефина подалась навстречу, вжимаясь в Рона всем телом и ощущая у бедра его напряжённую плоть. Секунду она просто наслаждалась этим чувством обоюдной нужности, а затем закрыла глаза и отвернулась раньше, чем губы Рона коснулись её губ.

Наваждение стремительно таяло, а на смену ему приходило то самое состояние не разрешившегося возбуждения и кристальной ясности ума, которое бывало утром после снов о Батлере.