Когда он увидел Жозефину за одним столом с Линдой, первым желанием было просто выдернуть Арманд из-за стола, прижать к стене и хорошенько приложить затылком об эту самую стену. Если бы не десятки журналистов вокруг, он, скорее всего, так бы и сделал.

Чёртова Арманд отлично знала, какие границы Рон не перейдёт. Выяснение отношений на публике стало для них табу в тот самый день, когда Рон приказал охране удерживать Жозефину. Они не говорили об этом, но после на Рона будто выплеснули ведро холодной воды. Он слишком хорошо понимал, чего боится Жозефина на самом деле. И сейчас, глядя на молодую красивую женщину, рассказывавшую со сцены о концепции нового издания, Рон пытался понять — остался ли в её глазах тот же страх? Сейчас Рону казалось, что нет. Жозефину больше не интересовало, что скажут люди. Она сама вела их за собой. От этой мысли в душе Рона просыпалась странная гордость, хоть Жозефина давно уже не была ему близка. Или всё-таки была? Как бы она ни изменилась, сейчас, когда Рон увидел её снова, ему казалось, что прошло не больше одного дня. Будто они и не расставались. Все чувства, которые казались давно умершими, стремительно занимали в его сердце прежние позиции, и от этого ярость становилась только сильнее.

Весь остаток вечера он вглядывался в Жозефину, мелькавшую тут и там, пытаясь поймать её взгляд и всё-таки понять — только ли она до сих пор помнит о том, кем они были друг для друга? Но Жозефина не посмотрела на него ни разу — не считая, разве что, торжествующего взгляда, которым она обвела зал во время выступления.

Всё это время Линда пыталась о чём-то говорить с самим Роном, но Батлер смог сосредоточиться на её голосе только поздно вечером, когда оба уже сидели в лимузине.

— Рон! — позвала Линда явно не в первый раз и давно уже без всякой надежды.

Рон сосредоточил на ней мутный взгляд, но Линда никогда не была достаточно проницательна, чтобы определить настроение Рона по глазам. Линда поняла лишь, что внимание спутника наконец сосредоточилось на ней.

— Рон, ты возьмёшь меня на Фобос?

Рон отвернулся к окну. Ежегодный симпозиум должен был в этом году проходить на Фобосе, и Линда не в первый раз просила взять её с собой, однако Рон не был уверен, что личным связям место на таком мероприятии. Одно дело — приёмы и торжества, туда Линду можно было взять без особого стеснения. Девушка отлично смотрелась в компании светских львов и львиц. Другое — деловые переговоры.

— Я подумаю, — сказал Рон привычно и обернулся к Линде, — о чём с тобой говорила Арманд?

В глазах Линды отразилось беспокойство.

— Она… просто предложила мне сняться для открыток. Ты против, Рон?

— Не знаю, — Рон опять отвернулся, — но я не хочу, чтобы ты с ней общалась. Чтобы ты вообще общалась с кем-то в моё отсутствие.

— Хорошо, — сказала Линда.

— Я отвезу тебя домой.

Девочка выглядела расстроенной, но Рон решил сделать вид, что ничего не заметил. Подбросив её до квартиры, которую снимал ей сам Рон, Батлер попросил водителя повернуть к офису. Однако, когда аэромобиль остановился, долго не мог решить, стоит ли выходить. С некоторых пор он ненавидел проводить ночи в пентхаусе. Ничего лучше, чем постель Линда, он придумать тем не менее не мог, но сейчас не хотелось видеть и её.

Рон взял в руки мобильный с непонятным чувством, сам не осознавая до конца, что хочет сделать, но заранее чувствуя, что желаемое получить невозможно.

Некоторое время он просто разглядывал экранчик, пытаясь осознать, чего же не хватает, а потом вошёл в «сообщения» и набрал номер Арманд. Он сделал это раньше, чем вспомнил, что номер давно удалён. Цифры всплывали в памяти сами, и Рон тут же понял, как наивно было думать, что простое отсутствие номера в памяти телефона остановит его, когда желание поговорить с Жозефиной станет невыносимым.