Сам Жерве говорил мало, и лицо его почти всегда было мрачным, но Шелман как-то рассказал Жозефине, что уже в последние дни войны Жерве получил серьёзную травму спины. Не без помощи Батлера ему удалось восстановить подвижность, но, как выразился Шелман, «к строевой» он был не годен. Жерве был не из тех, кто принимает помощь даром. И Батлер, как догадывалась Жозефина, нашёл способ пристроить к делу своего бывшего сержанта.

Как понимала Жозефина всё яснее, на этой самой армейской дружбе строилось в деле очень многое. Рон всегда различал тех, с кем служил, и тех, кто пришёл в дело позже. Первые редко занимали посты, требующие особых профессиональных навыков — хотя пара человек и вошла в совет директоров — но им Батлер доверял безоговорочно. Как удалось выяснить Жозефине, задавая наводящие вопросы Танаке и просто копаясь в сети, Сальваторе Бенетти тоже был из тех, с кем Батлер служил. Однако суть этих отношений Жозефина всё ещё понимала не до конца.

Она несколько раз бралась изучать архивы, которые предоставил ей Танака, но то и дело спотыкалась, столкнувшись с событиями и решениями, которые практически не могла принять. Теперь она понимала, что ситуация с Кёнигом вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим. Конкуренты Батлера нередко умирали странной смертью, а дела их полиция всегда спускала на тормозах. Жозефина пыталась заговорить об этом с Танакой и Шелманом, но те никогда не развивали тему. Танака мастерски переводил разговор в другое русло, а Шелман попросту отправлял её к шефу.

Жозефина быстро поняла, что упорствовать бесполезно, тем более что по большому счёту всё было ясно и так, а деталей, возможно, не знал и сам Батлер.

Она не удивлялась. Видимо, последний год насмерть отбил у неё эту способность. Тот страх, который Жозефина испытала, когда в первый раз узнала, что Батлер способен убить за косой взгляд, теперь казался ей самой наивным и детским. Батлер вёл войну. Он окружил себя верными офицерами и солдатами, презирал штатских и никого не допускал в свою крепость, кроме тех, кому доверял без всяких оговорок. Сейчас Жозефина с необыкновенной ясностью стала понимать, что стоит за глянцем газетных вырезок, на которых преуспевающий бизнесмен Рональд Батлер с улыбкой говорил: «Если у тебя ничего нет, это повод начать всё сначала».

Рональд Батлер не был убийцей и не был дельцом. Он был и остался солдатом, который привык побеждать любой ценой.

И когда, открыв одну из папок, Жозефина увидела среди других загадочно погибших конкурентов и ненавистников имя Дэвида Торанса, а под ним лицо со знакомой заразительной улыбкой, она не удивилась.

Жозефина не стала вчитываться. Вряд ли она могла узнать что-то, чего до сих пор не рассказала ей Люси, из сухих газетных материалов.

Почему-то захотелось позвонить сестре, и она тут же сделала это. Люси не брала трубку. Тогда Жозефина просто набрала короткое сообщение со словами о том, что скучает и любит её как всегда, и в который уже раз отложила в сторону архив.

До конца рабочего дня оставалось несколько часов. Предстояла ещё одна встреча — как назло, с давно знакомым ей Дэвидом Гарднером, который явно снова вышел на тропу войны.

Жозефина уже знала о том, какие последствия имел её отказ в прошлом году. Рон не сказал ей ничего, но слухи разлетались быстро. Сообщить о роли в начавшемся противостоянии корпораций самой Жозефине не преминула Карлита Калво, та самая, которая продолжала вызывать раздражение Жозефины своей молодостью и явной симпатией к ней со стороны Батлера.