– Зачем парня погнал? – косясь на Кирилла, проворчал Бажан. – Потонет в снегу.

– Не потонет. А Млада – девица, ей сложнее, чем другим. К тому же за вельдом приставлена надзирать. Как бы он в этой суматохе не подевался куда.

Верег хитро прищурился, посматривая на него.

– Не слишком ли близко ты девицу к себе подпустил? Чую, не в тревоге за вельдчонка дело.

– Тебе почём знать? – бросил Кирилл. – Ты о других не сильно-то заботишься.

Хальвдан вдруг помрачнел и запрокинул голову, выцеживая из баклажки в рот остатки вина.

– И правда, – выдохнул он после. – Почём мне знать…

Кирилл внимательно оглядел его: показалось, этим верег хотел сказать что-то другое. Но, несмотря на видимую открытость, многое Хальвдан надёжно хранил внутри и не торопился обсуждать даже с другом. Помнится, когда с братом простился на Медвежьем утёсе, только коротко сообщил, что тот с ними не поплывёт – больше слова об этом от него не было слышно за все два лета. Что уж говорить об его истинном отношении к Младе. Верег то осыпал её нападками, то яростно вступался, как тогда, в испытании поединком. Судачили-то о том часто и щедро, а правда только одна – в голове Хальвдана. И её оттуда щипцами калёными не вынешь, если он того сам не захочет.

Лешко на удивление скоро вернулся. Его успело изрядно припорошить снегом, в борьбе с сугробами он запыхался и устал. Но бодро доложил, что Млада, мол, за вельдом приглядывает и не страдает от метели больше, чем остальные. Другого ответа от воительницы можно было и не ожидать.

Однако это Кирилла отчасти успокоило.

Ночь тянулась невыносимо долго. То и дело мёрзли руки даже в толстых рукавицах, застывали ноги – и приходилось вставать, чтобы размять их. Утром ветер немного ослабел, хоть снег сыпал так же густо. Несмотря на это, дружинники выбирались из палаток, чтобы занять себя хоть какими-то делами. Какое-никакое движение всё ж лучше, чем бестолковое сидение задом в сугробе. Кмети стряхивали с плеч снег, топтались на месте, разгоняя по телу кровь, некоторые пытались развести ещё костры. От саней отгребали снег и, наваливаясь по пять-десять человек, пытались вытолкать их из наносов. Иначе потом и вовсе их не откопать.

Кирилла злила эта задержка, и теперь его всё сильнее одолевали мысли о том, как добрались до деревни тривичей сотни из Елоги. Если непогода застала и их, то, возможно, придётся ждать вои ещё некоторое время. Похоже, управиться с делом в короткий срок не удастся. А зимой любое промедление грозит обернуться гораздо большими трудностями.

Однако непогода была не самой большой неприятностью, которая поджидала дружину. Вскоре выяснилось, что дорога через ЛК пропала. А ведь не так уж далеко она проехала от лагеря. То ли войско сбилось с пути, то ли её замело. Хотя казалось, какой бы ни был сильный снегопад, запорошить хорошо протоптанную тропу он не смог бы. Сторожевой отряд вернулся в полной растерянности. Они едва сумели отыскать путь обратно к войску – настолько быстро в пурге пропадали любые следы.

Кирилл закипал от собственного бессилия и изматывающего холода. Невольный гнев, посещавший его так редко последние дни, снова заливал голову горячим свинцом. Хотелось обвинить во всех неурядицах хоть кого-то, но виновато было только ненастье. Только с природой спорить бесполезно, а злиться на неё — и того бесполезнее. Прошёл ещё день, снова поднялся ветер и следующая ночь показалась холоднее предыдущей.

Теперь сквозь то ли хохот, то ли плач метели прорывался кашель воинов. Не всем удалось сохранить достаточно тепло и остаться в здравии. Отрокам было приказано отыскать повозку с приготовленными Лерхом снадобьями и хоть чем-то помочь захворавшим. Ветер полночи носил по лагерю запах трав и тихие разговоры совсем уж обескураженных и подавленных затяжной непогодой кметей. Другой подобный день могли пережить и не все.