Тяжелое дыхание Власа Владиславовича медленно, но уверено переросло в рык. Он рычал почти на каждый свой толчок. Я же, кусая до металлического привкуса во рту свои губы, молчала. Боль не ослабевала.

Теплая колючая из-за щетины щека, прижалась к моему виску. Влас Владиславович сильней сжал мои руки, продолжая вторгаться в лоно. Внизу живота ощущалась болезненная тяжесть. Иногда слабый скулёж вырвался из моего горла. Я не думала, что будет так невыносимо больно.

Отпустив одну мою руку, мужчина зарылся пальцами в мои волосы, оттягивая их назад. Теперь его щека прижалась к моей щеке и уже сложно было понять, где чье дыхание. Влас Владиславович продолжал глубоко проникать в меня, сильней стягивая мои волосы на затылке. Я просто старалась перетерпеть всё это. Боль достигла того пика, когда хуже уже быть просто не может.

Толчки убыстрились. Мужчина, почти не контролируя себя, вжал меня в свою грудь, протолкнув указательный палец мне в рот.

- Соси, - приказ. – Соси, волчица.

Я медлила, потому что всё внутри меня от боли и страха рассыпалось на кусочки. Но когда я несмело коснулась кончиком языка твёрдой подушечки, Влас Владиславович протяжно и сдавленно зарычал. Вжавшись в мое тело так сильно, что по-настоящему стало нечем дышать. Несколько долгих секунд он оставался в мне. Я чувствовала дрожь в его теле.

Выдохнув, мужчина вышел из меня и поднялся. У меня же не было никаких сил, чтобы пошевелить хотя бы кончиками пальцев. Но боль ощутимо ослабла, перерастая просто в беспрерывно ноющую.

- Иди, помойся, - откашлявшись, произнес господин Шраменко. – Ты вся в крови.

Я оставалась неподвижной, глядя на желтый свет, что лился из прикроватного ночника. Мне нужно было несколько секунд, чтобы найти в себе остатки хоть каких-то физических сил.

- Это только в фильмах красиво, - я услышала щелчок зажигалки, - в реале всё куда гаже, волчица.

Запах сигареты медленно наполнил собой пространство спальни. Влас Владиславович уже одетый в пижамные штаны, подошел к тумбочке и вытащил из ящичка пластинку с таблетками.

- Сейчас больно, - он посмотрел на меня, тень затопила уродливый глубокий шрам, делая мужчину еще более устрашающим, - потом подо мной лучше станет, - мужчина оставил пластинку на тумбочке. - Выпьешь, - выпустив дым, он пошел прочь из спальни.

10. 9.

Я стояла под горячими струями душа, прижавшись лбом к холодной стене. Кровь стекала по моим ногам и исчезала розовыми ручейками в водостоке. Нет, я не плакала, не жалела себя, просто пыталась прекратить обращать внимания на боль и дождаться момента, когда подействует таблетка. Я поступила так, как нужно. Точка.

Выключив воду, я еще несколько секунд просто стояла, а затем всё-таки вынудила свои ноги двигаться. Власа Владиславовича в спальне не было, поэтому я могла спокойно одеться. Движения отдавались ноющей болью между ног, словно где-то глубоко во мне поселилась огромная открытая рана.

Одевшись, я пыталась найти резинку для волос. Куда он ее швырнул? Уже хотела наплевать на это и попросить отвезти меня обратно к Косте. Но пропажа внезапно нашлась. Валялась в углу. Подняв резинку, я случайно увидела какую-то странную фигурку, она лежала под прикроватной тумбочкой. Находка оказалась маленькой балериной с отломанной ножкой. Такие обычно в старых музыкальных шкатулках кружатся под какую-нибудь классическую мелодию.

Выпрямившись, я отложила балерину на тумбочку и стянула влажные волосы в хвост. Потоптавшись несколько секунд на одном месте, я всё-таки решилась выйти из спальни. Господин Шраменко стоял у окна в одних пижамных штанах и разговаривал с кем-то по телефону: