Я поежилась и вновь уставилась в окно. Да, моя задача, действительно, состоит не в этом.

Машина остановилась у другого жилого комплекса, что был расположен чуть дальше центра города. Здесь когда-то жил мой крёстный. Но его убили, когда мне было лет шесть. Оказывается, что мир теснее, чем может показаться на первый взгляд.

Холл. Лифт. Двенадцатый этаж. Весь этот путь прошел в полном молчании. Напряжение в моей душе продолжало зреть.

Квартира Власа Владиславовича оказалась неожиданно небольшой. В гостиной царил бардак: вещи лежали тут и там. На барной стойке, что разделяла гостиную и кухню стояла, наполненная окурками пепельница. В углу возле плазмы стоял потёртый расстёгнутый чехол, из него выглядывал гриф гитары. На журнальном столике валялись какие-то бумажки и фантики. Единственное, что сохранялось в безукоризненном порядке – виниловые пластинки. Они аккуратной стопкой лежали на тумбочке под плазмой.

- Идем, - не снимая пальто, мужчина направился вглубь квартиры.

Мы оказались в спальне. Здесь царил относительный порядок. Влас Владиславович бросил на прикроватную тумбочку ключи, пачку сигарет и презервативов.

Я заломила пальцы и до боли прикусила нижнюю губу, глядя на большую двуспальную кровать.

- Раздевайся, - мужчина сбросил пальто. – Я сейчас вернусь.

Глотая немые слёзы, я пыталась разжать зубы и не причинять боль губам, но ничего не получилось.

- Привыкнешь, - бросил господин Шраменко и ушел.

9. 8.

Втянув как можно глубже воздух, я сняла с себя свитер, аккуратно сложила его и оставила на стуле. По обнажённой коже плеч скользнули колючие мурашки. Всё нормально. Нормально. Расстегнув джинсы, я тоже сняла их и отправила к свитеру. Туда же последовали и носки. Я осталась в одном нижнем белье. Что делать дальше? Лечь и закутаться в одеяло? Глупо. Всё равно ведь не спрячусь и решающий момент не оттяну. Да и последней дурой выглядеть не хотелось.

Мы ведь здесь для одной определенной цели, так к чему все эти сценки со стеснениями. Кусая свои нечастные воспалённые губы, я схватилась пальцами за замочек бюстгальтера. Избавившись от него, я сняла всё нижнее бельё и скрестила руки на груди.

Послышались тихие шаги. Я застыла на месте, стоя спиной к дверям. Несколько секунд промедления и шаги направились в мою сторону. Я голыми лопатками ощутила близкое присутствие Власа Владиславовича. Его ровное дыхание едва-едва касалось моей кожи.

Мурашки спустились по позвоночнику сотней крошечных змей. Несмотря на то, что я сознательно пошла на всё это, справиться с ожидаемым волнением оказалось очень и очень сложно. Я чувствовала на себе этот тяжелый колючий и немного прищуренный взгляд. Господин Шраменко рассматривал меня. Я уловила едва ощутимый аромат свежести. Так всегда пахнет какой-нибудь гель для душа или шампунь.

Мужчина обошел меня. Стал напротив. Он был лишь в одном полотенце, обернутом вокруг его бёдер. Кудрявые волосы влажные и небрежно зачёсанные назад, но один упрямый локон всё равно упал на высокий лоб. Влас Владиславович рассматривал меня так, словно перед голодным волком выбросили дюжину отличных свежих костей с мясом.

- Тощая, - небрежно отметил он, рассматривая мои ноги, живот, грудь.

Я сглотнула и сжала руки в замок. Внезапно большая крепкая ладонь потянулась к моему хвосту. Пальцы подцепили резинку и резко стянули ее. Стало чуточку больно. Немного кудрявые волосы рассыпались по плечам. Свои кудри я унаследовала от матери. Вообще внешне я полная ее копия.

Мужчина отшвырнул резинку на пол, обошел и стал со спины. Я выпрямилась, ощущая, что внутреннее напряжение близится к своему некоему пику. Горячая ладонь коснулась меня между лопаток. Я затаила дыхание. Касание вызвало целую волну ощущений, как если бросить камень в воду и наблюдать за расходящимися кругами. Вот такими же кругами по моему телу расходилась ответная реакция. Мурашки поспешили вслед за тёплой волной, исходящей от горячей руки.