- А ты тут…

- Дежурю, - сказал он. – Ловлю тех, кому плохо становится. Еще Весь есть, но он отошел… вернется скоро. А ты…

- Зослава, можно Зося. Меня все так называют.

- Я – Арей.

И замолчал настороженно.

- Красивое имя… нездешнее…

- Азарское…

А теперь понятно, отчего молчит. Небось, после войны азаров туточки крепко не любят, и ему доставалося…

- Не больно-то ты на азарина похожий.

- В отца пошел, - сказал сухо, зло даже. И голову вскинул. А я себя укорила: негоже так с человеком говорить. Он-то мне помог, усадил, чаем напоил.

- Арей… а с чего это я тут вдруг… - поглядела на свои руки и подивилась, до чего страшными сделались они, не белые – серые, а ногти и вовсе посинели, будто у мертвяка. – Ох ты ж, Божиня…

- Пройдет, - Арей присел рядышком и руку взяв, тереть принялся. – Это комната такая, силы тянет, что магические, что живые. Видела, каким камнем обложена?

Мне было неловко, хотя ж ничего-то дурного он не делал.

- Погоди, их размять надо, а то видишь какие пальцы? Если размять хорошенько, то потом набегаешься по целителям. Белынь-камень на проклятом острове добывают… там, говорят, ничего живого нет, да и неживого. И люди там тают быстро, оттого и ссылают на тот остров самых страшных лиходеев, какие только есть. А глядят за ними маги-отступники. Им-то за год на острове проведенный все грехи прощаются… только тот год редко кто выдерживал.

Он говорил тихо, а в глаза отчего-то не глядел.

- Здесь две комнаты с белынь-камнем. Зал экзаменационный и карцер…

Щека его дернулась.

И мне вдруг захотелось погладить Арейя по волосам. Вона, рядышком макушка, руку протяни… только как бы не обидеть.

- А зачем они тут…

- Чтобы посмотреть, сумеет ли человек дар раскрыть хоть сколько бы… и поберечься… было дело, огневик так разволновался, что с пламенем не совладал. Если бы не камень, спалил бы весь зал… стихийники – они очень неустойчивые, а боевики часто злятся и не всегда себя контролировать способны. Специфика такая.

Он поднялся.

- Сама-то до общежития дойдешь?

Кивнула.

Слабость отступила. И ноги держали. И голова кругом не шла, и только в сон клонило, но ничего, вот дойду до этой их общежитии…

- По коридору прямо. А там – по дорожке. Красное пятиэтажное здание. Не пропустишь…

- Спасибо тебе!

Поклонилась бы, да только показалось вдруг, что не по душе придется новому моему знакомцу этакая любезность… ничего, после найду, как отблагодарить.

Небось, в нашем роду добро забывать не принято.

Как и зло.

7. Глава 7. Где рассказывается о Зосиной жизни, а тако же о семье ее.

Поселили меня под самою крышей.

Пять этажей.

Лествица широченная со ступенями крутыми.

И комендантус, сурьезного вида мужчинка в красном долгополом кафтане, долго вздыхал, на меня глядючи. А так хитро глядел! То левым глазом прищурится, то правым.

Губы вытянет.

Причмокнет.

Пятерню в бороду сунет, а она и без того всклоченная, неопрятная.

- Вот и чего с тобою, девка, делать? – спросил он, как будто бы я знала. – Боевики все на пятым этаже обретаются, да только женских покоев там нетути. Цельную комнату тебе одной отдавать?

Покачал головою и вновь за бороденку свою принялся.

- Таки не боярыня, чай… и немашека комнат лишних. Никак немашека…

Он вновь губами причмокнул, каковые были крупными, розовыми и лоснились еще.

- Стало быть… стало быть одно остается…

А по ступенькам комендантус скакал бодро, козликом молодым. Со студиозусами, когда встречались на пути, вел себя по-разному. С одними раскланивался, других будто бы и вовсе не замечал, а третьих увидав, хмурился, бороду свою мочальную дергал. Однако же люду в доме энтом, который сперва показался мне огроменным, едва ли не больше Акадэмии, оказалось на диво немного.