И с задачей своей справлялся отлично, всякий житель небоскрёба всегда мог отдохнуть или поработать в тишине. Но даже старосте первого уровня досаждал буйствующий наверху Рассветный. Заглушить гения оказалось непросто. «До каких пор, хозяйка, нам его терпеть?» – как наяву звучал голос Николая.

Если бы она могла ответить.

Как объяснить загадку, которую сама не можешь разгадать? Она никогда не промахивалась. Ни до Святослава, ни после. Если человек талантлив – он талантлив везде! Где бы ни оказался. Да, нужно время на адаптацию, да, не все сразу понимают и принимают правила небоскрёба… Может, Святославу нужно больше времени? Может, что-то сломалось в нём при проявлении? Или дело и правда в бывших супруге и друге? С другой стороны, он до сих пор здесь, хотя живёт в небоскрёбе и не работает гораздо больше месяца. Ещё одна загадка. И она не имеет права сдаваться, пока не найдёт ответов.

Сильвия выскользнула из шелкового серебристого пеньюара, натянула джинсы и клетчатую рубашку и, оставив волосы струиться по плечам, пошла к старостам.

Вопил Святослав знатно!

И было из-за чего. За ночь свежеотремонтированная спальня превратилась в обшарпанное нечто, ещё более убогое, чем до Викиной работы.

– Это всё они! Они! Всю жизнь мне завидовали – и здесь, и там. Всю жизнь пакостили! Всю-ю-ю…

Гений уселся на пол, обхватил голову руками и причитал, раскачиваясь из стороны в сторону, вокруг бегала рыжая и успокаивала его, словно ребёнка. Её собственный ребенок уныло топтался на пороге.

– Я им… То есть – ей, это она…

– Все выйдите. Прочь, – холодно отрезала Сильвия.

Все не возражали, только Вика ещё несколько секунд цеплялась за рукав рубашки гения, пыталась возразить, что остается, но отступила перед льдом зелёных глаз хозяйки небоскрёба.

– Святослав Рассветный! – рявкнула хозяйка, оставшись с оным наедине. – Немедленно возьми себя в руки!

Святослав, привыкший к жалобным стенаниям Вики и мягким увещеваниям самой Сильвии, вздрогнул и притих.

– Ты же – талантливый человек. Профессионал. Твое бюро интерьерного дизайна не знало себе равных. А теперь ты не в силах починить розетку и приклеить обои. Стыдно!

– Я… Я – творец, – Святослав неуверенно поднялся на ноги. – Не моё это дело розетки чинить.

– В этом доме не бывает постыдных дел, – отчеканила Сильвия. – Любая работа – добрая и почётная, идёт на благо тебе и соседям.

– В задницу соседей, – вяло отмахнулся творец. – Посмотри, что они с моей квартирой сделали. Посмотри! Это доказывает, что они…

– Нет. Это доказывает, что ты – и только ты – неспособен сохранить то, что сделали для тебя другие. Даю тебе не-де-лю, чтобы вернуть комнате приличный вид. Сделай, наконец, хоть что-нибудь сам. Думай о хорошем, сколько тебе повторять? Не о прошлых обидах, а о том, что можешь создать сегодня. Можешь ведь!

Творец растерянно моргнул.

– Неделю, Святослав! Потом я приму меры.

И вышла.

Она не была уверена, что сможет избавиться от Святослава. Слишком уважала его в прошлой жизни, слишком много надежд возложила на него в этой… Да, ни одна не оправдалась, но всё же некая польза от его появления в небоскрёбе была. Костя и Ира. Вот уж кто послужил на благо общего дела.

Даже сейчас, когда Ира одна…

Сильвия остановилась. А ведь она ни разу толком не поговорила с Ириной. Нет, они обсуждали массу деловых вопросов, особенности жизни в небоскрёбе, но никогда не общались «по душам». Даже после случившегося с Костей. Сильвия сообщила молодой женщине, что с её спутником произошло несчастье. Та молча выслушала, кивнула, отвернулась. Сказала, что хочет побыть одна. Сильвия ждала, что Ира придёт к ней с разговором, с просьбами, с требованиями вернуть дорогого человека, но та не пришла. Хозяйка небоскрёба запустила ладонь в чёрную гриву волос. Она сотни раз выслушивала от Святослава, как его предали, использовали, бросили… В конце концов, научилась – как и большинство жильцов – пропускать нытьё мимо ушей. И при этом ни разу не поинтересовалась версией Иры. Или Кости. Не хотелось в чужом белье ковыряться – испытание прошли, пользу приносят, сам Святослав не развоплощается – и ладно.