– Мои сыновья, Михаил и Никита, – отец улыбается так широко, что у него вот-вот треснет лицо. Очевидно, ему очень важно, чтобы мы понравились этому человеку.

– С днем рождения, Юрий Борисович, – произносит брат вежливо. – Спасибо за приглашение. У вас прекрасный дом. И не менее прекрасный праздник.

Миша – мастер small talk. Он отлично чувствует себя в любой компании. Даже в такой, как наш отец и сенатор Воскресенский, который производит впечатление жесткого и бескомпромиссного человека.

– Добрый вечер, – говорю я спокойно и только потому, что от меня этого явно все ждут. – С днем рождения.

Получив в ответ равнодушный кивок в знак того, что мое скупое поздравленье услышано, Воскресенский снова обращается к отцу.

– Сергей Васильевич, оставлю вас, чтобы поприветствовать других гостей, – а потом многозначительно добавляет: – И давайте уединимся с вами минут через пятнадцать. Дела не ждут.

Когда сенатор удаляется, я делаю тоже самое. Шепнув маме, что выйду подышать свежим воздухом, я ставлю бокал с нетронутым шампанским на поднос мимо проходящего официанта и выхожу через распахнутые парадные двери в сад.

3. Глава 3

Рита

Ненавижу подобные сборища. Ненавижу. Сотня незнакомых людей, шумно, душно, тесно, а от необходимости улыбаться у меня давно сводит зубы. Была бы моя воля — поднялась бы в свою комнату и заперлась там на все время, пока в доме продолжается празднование юбилея отца. Но вместо этого я половину праздника руковожу обслуживающим персоналом на кухне, а в остальное время прячусь на террасе, скрытая от любопытных глаз густой тенью деревьев.

Блеск. Именно так я всегда и мечтала провести субботний вечер.

За спиной слышится хлопок открываемой двери, и я специально ухожу еще глубже в сад, чтобы не встретиться ни с кем из знакомых (и незнакомых тоже). Мне не хочется покидать свое укрытие. Говорить тоже не хочется. Отчаявшийся покинуть праздник интроверт во мне молит просто держаться от людей подальше.

Тяжелые шаги по тропинке. Чиркает зажигалка. Воздух наполняется ароматом сигары. Такие курит только отец. И я почти готова выбраться из своего укрытия, как вдруг ночную тишину разрезает другой голос, чужой:

— Я уверен, что из них получится отличная пара.

Подслушивать нехорошо, я это знаю с детства, поэтому думаю о том, как тактично дать гостям понять, что на террасе они не одни, но следующая фраза, сказанная знакомым голосом, заставляет меня застыть на месте.

— Твой сын готов? — это, без сомнения, говорит отец.

— После того, как я показал ему фотографии твоей дочери, он только за. У него есть политические амбиции, и Маргарита станет для него прекрасной спутницей. Ты уверен, что она согласится на подобный союз?

Мой желудок наполняется свинцовой тяжестью. На спине выступает холодный пот. Ладони сжимаются в кулаки, оставляя полукруглые лунки от ногтей на нежной коже, но эта боль ничего не значит по сравнению с той, которую я чувствую в своем сердце.

Папа, что же ты делаешь?

Подтекст разговора, который ведет отец с неизвестным мне мужчиной, подозрительно точно совпадает с моими не озвученными никому страхами. Страхами, что отец, устав ждать перемен, возьмет мою личную жизнь в свои руки.

В двадцать два я точно знаю, что отношения — это не для меня. Я была в них почти год и в итоге не вынесла ничего, кроме синяков, сломанных надежд и разочарования. Когда магия взаимных чувств проходит, начинается неумолимый процесс разрушения. Я едва выстояла после расставания, чтобы повторять этот опыт еще раз.

Отец, к сожалению, со мной не согласен. Дав мне время, чтобы зализать раны, душевные и физические, которые нанесли мне отношения с Владом, он начал подыскивать для меня новую партию. Ту, которую он одобрит, ту, с которой не будет таких проблем, как с «беспредельщиком Зарецким, у которого нет тормозов».