— Хочешь мороженое? — спрашивает девчонка, когда мы равняемся с небольшим киоском.

— Можно.

— Я буду пломбир в вафельном стаканчике, а ты? — задумчиво прикусив губу, Воскресенская изучает ассортимент вкусов на табличке.

— И я по классике.

— Два пломбира, — просит Рита у продавщицы, вытаскивая из сумки карточку, но я оказываюсь быстрее.

Под негодующий взгляд своей спутницы ввожу пинкод и, улыбнувшись молоденькой продавщице, забираю из холодильника два упакованных в целлофан вафельных стаканчика.

— Вообще-то, я собиралась тебя угостить, — говорит Рита хмуро, принимая мороженое.

— В следующий раз, Воскресенская.

Она снова улыбается. Я снова думаю о том, какая красивая у нее улыбка. Как вдруг девчонка резко дергается и, сократив между нами расстояние, повисает на моей шее.

— За нами стоит хороший знакомый моего отца, — тихий шепот касается моего уха. — Он вчера был на празднике.

Удерживая одной рукой стаканчик с мороженым, другой рукой я обнимаю Риту за талию и придвигаю к себе еще ближе.

— Давай не будем его разочаровывать, — шепчу в ответ, а потом мои губы осторожно, чтобы не напугать, касаются нежной кожи ее виска.

11. Глава 11

Рита

Теплые ладони Никиты на моей талии, аромат его одеколона в моих легких, губы мягко касаются виска — это пионерский набор шестиклассников, а я цепенею. Глупо так — сначала сама бросилась ему на шею, а теперь начала думать о последствиях...

Браво, Воскресенская.

Подобное поведение в корне противоречит установкам, которые я приняла после расставания с Владом. И до Никиты в моей жизни не было парней, которые бы заставляли меня делать необдуманные поступки. Доверие не может возникнуть за три встречи. Это мои слова. Тогда почему Никите я… Будто бы доверяю?

— Здравствуй, Рита, — доносится до меня голос полковника Всеволода Дмитриевича Рыжова, старого приятеля отца, который изо всех сил пытается не показать своего удивления при виде меня в компании парня. Не виню его. По городу обо мне ходят самые странные слухи. Самые безобидные — что я тронулась разумом и сменила ориентацию.

— Добрый день, — отзываюсь я. — А это…

— Никита Любимов, — представляется мой спутник, продолжая удерживать меня за талию.

— Сын Сергея Любимова? — в глазах Рыжова загорается огонек любопытства. — Так вот почему ты показался мне странно знакомым.

— Он самый. Рад был познакомиться, но мы спешим, — и Никита мягко, но непреклонно уводит меня от озадаченного полковника.

Мы проходим метров пятьдесят прежде чем я позволяю себе отстраниться. Никита, надо отдать ему должное, не делает попытки меня удержать, и его рука, еще недавно согревающая мою талию, прячется в кармане шорт.

— Извини, — произношу натянуто.

— За что?

— За то, что на тебя набросилась. Всеволод Дмитриевич часто общается с отцом. В общем, я подумала… — сделав глубокий вдох, я пытаюсь справиться с охватившим меня волнением. — Ну, ты понял.

— Не надо за это оправдываться, — Никита неожиданно хмурится. — Всегда к твоим услугам, птичка.

В молчании мы гуляем еще какое-то время. Едим мороженое. Глазеем по сторонам.

— Левый берег неплохо так застроили, — говорит Никита, глядя на возвышающиеся над рекой краны и высотки.

— Там ваши строят торговый центр и новый микрорайон.

— Наши? — он непонимающе вскидывает брови.

— Твой отец и брат, — поясняю я. — Думала, ты в курсе.

— Я не особо вникаю в бизнес моей семьи.

— Потому что тебе это не интересно? — позволяю себе утолить любопытство.

— Потому что у меня своя жизнь, а у них своя. Стройка никогда меня не интересовала.

— Значит, ты в принципе не рассматриваешь свою жизнь здесь, в этом городе?