Видя мое помрачневшее лицо, Даша тут же щебечет:

               – Не надо было это говорить, да?! Он и сейчас хороший, просто немного другой. Он…

               – Повзрослел. 

               Мы обе как по команде поворачиваемся и смотрим на малышку. Она пожимает плечами.

               – Чего?! Так бабушка говорит. Ведь он стал единственным мужчиной в нашей семье. 

               – Да. Мы во многом от него зависим.

               Девушка, видно слегка попривыкнув ко мне, садится рядом и тихо спрашивает, чтобы не слышала ее сестра:

               – А у вас с ним серьезно?!

               Врать, окунувшись в эти черные глаза, смотрящие с таким доверием, очень сложно, и я просто подтверждаю озвученную ранее версию. 

                – Мы друзья.

                – Жаль, – произносит младшая, которая уловила даже тихо произнесенный вопрос и ответ на него.

                – И мне, – добавляет сестра, с улыбкой смотря на девочку.

                – Она как принцесса, правда, Даша?!

               Девушка кивает, а я смотрю на ее простенькую юбочку, на острые коленки, выглядывающие из-под нее, на неказистый видавший виды пуловер и симпатичное лицо. Да, легко быть принцессой, когда твой шкаф ломится от нарядов и еще в гардеробной ждут своей участи надоевшие вещи, а на посещение салона не надо копить денег.

               – Даша тоже красивая, она просто Золушка, которая не встретила свою фею! – произношу я Оле, но очень хочу, чтобы их по-настоящему услышала именно Даша, но та лишь грустно улыбается, видно не особо поверив моим словам.

               В эту минуту у меня в голове рождается план. Я настолько расчувствовалась и прониклась симпатией к этим двум милым черноглазым особам, что в кои-то веки желаю не сама блистать, а помочь засиять другой. Да, я хочу стать феей для Даши! И порадовать маленькую очаровательную и неизбалованную, как моя сестра, Олю! Но, помимо этих благих целей, в голове проскальзывает еще и меркантильный факт: Кречетов оценит мой поступок, и он точно расположит его ко мне. 

               Даша отбрасывает с лица промелькнувшее сожаление и, вспомнив, что она хозяйка, зовет пить чай, и я послушно иду за сестрами на кухню.

               Сажусь на выдвинутую для меня Олей табуретку и наблюдаю за слаженными действиями сестер. Младшая достает вазочку с конфетами и ставит на стол, старшая заглядывает в холодильник. В нем – две одинокие кастрюльки, яйца в прозрачной подставке и скромный кусочек, предположительно, сыра, который девушка берет в руку вместе с чем-то еще, что я не заметила. Открывшаяся моему взору картина рождает странное ощущение неловкости, которое никуда не убрать. 

               Я перевариваю увиденное, так контрастирующее с привычным домашним представлением о норме. Какого бы размера у нас ни стоял холодильник, он всегда был заполнен под завязку, и это при том, что мама с детства внушала: голодными ходить нельзя, а есть что попало – тем более. С тех самых далеких пор в мой рот не попадает ничего, пока я не изучу состав данного продукта или блюда.

               Оля кладет на стол батон и начинает расставлять чашки. Я с удивлением рассматриваю его. Мы давно пользуемся доставкой хлебобулочных изделий из «Буше», и этот экземпляр в незнакомой упаковке с надписями заинтересовывает меня. Перевернув батон, я читаю, из чего он состоит, и ужасаюсь: столько там Е! Казалось бы, обычная выпечка, где всего-то надо пару простых ингредиентов, а тут... 

               Даша, поймав мой растерянный взгляд, удивленно поднимает бровь, а я, не желая ее обижать акцентированием внимания на сомнительном продукте, бормочу: