– Ставлю пять тыщ, что, если ты не заткнешься, я дам тебе в морду.

– Ты попутал? – предъявляет он, а глаза даже не фокусируются.

Второй толкает его под ребра и шипит.

– Чувак, это Олейник, заткнись.

– Да мне срать, – заявляет тот и, шатаясь, встает.

Он в хламе – видно невооруженным глазом. Я мгновенно оцениваю обстановку.

– Че ты сказал? – слышу перед тем, как эта туша мяса толкает меня.

Отшатнувшись назад, уклоняюсь от его пьяного кулака. Я же с первого удара попадаю в цель. Нокаут.

Тяжело дышу, а целая туча глаз смотрит на меня, но я вижу лишь те, что важны. И они полны злости.

– Все-все, мы уходим. Ни тебя, ни Ферлей больше и словом не тронем.

Парни помогают подняться другу и утаскивают подальше от меня. Все молчат. Аля закатывает глаза и убегает, а я взвинчен настолько, что открыто следую за ней.

– Олейник! – прилетает от рыжей подруги.

– Сам разберусь, – рычу я в ответ.

– Головой отвечаешь! – слышу за спиной, но мыслями уже далеко.

Я быстро нагоняю мелкую, шагаю рядом. Она видит, но молчит. А когда мы доходим до берега, резко тормозит и оборачивается.

– Да что с тобой не так? – кричит мне.

Смотрит, вглядывается, будто на лице найдет ответ. Но, видимо, не находит, потому как решает снова сбежать. Я ловлю ее за руку.

– Да постой же!

– Что тебе нужно? – со злостью спрашивает она. – Зачем ты устраиваешь это шоу? Если ты думаешь, я дам тебе за то, что ты снял эту чертову виллу или вступился за меня, то ты ошибаешься! Мне все это на фиг не нужно!

Так вот какой соломой забита ее голова.

Я ржу в голос, а мелкая замирает. Скрещивает руки на груди и ждет, пока успокоюсь, требует объяснений.

– Я сделал это, потому что хотел помочь. Залезть к тебе в трусы я могу без денег и мордобоя.

Я тоже злюсь и болтаю лишнего, но меня уже не остановить. И так хронически терплю рядом с ней, а терпеливым я никогда не был.

– Да что ты возомнил о себе?

– Ничего особенного. Сама же знаешь, что я прав. Доказано опытным путем.

– Иди в задницу!

– Это приглашение?

– Боже, какой ты идиот! – ворчит под нос и снова пытается уйти.

Я касаюсь ее плеча, но она бьет по руке.

– Не трогай меня! – голосит и срывается с места.

Только и вижу, как пятки сверкают, как она забегает на понтон. Слишком поздно читаю табличку «вход воспрещен, аварийное состояние», только после несусь за ней. Я открываю рот, чтобы предупредить ее, как слышу вскрик, всплеск и гребаную тишину. Фигура Али исчезает под водой.

– Твою мать! – ругаюсь, сбрасываю куртку на ходу и ныряю.

Пздц, как холодно. Тело будто иглы пронзают. Но я вижу мелкую и плыву вперед. Подхватываю ее и тащу на берег.

Мы выбираемся, кашляем, жадно хватаем воздух. Зубы стучат. Это у нее или у меня? Я поднимаю куртку и укрываю Алю. Слава богу, додумался скинуть, хоть как-то могу мелкую согреть.

Она трясется, сжимает руку, а губы синие. Сам, наверное, такой же. Толкаю ее вперед, потому что скоро сдохну от холода.

Когда мы приближаемся к гостинице и слышим смех, я утягиваю Алю налево. Может, она и хочет возразить, но молчит. Лишь сильнее впивается ногтями в ладонь, а мне плевать сейчас – ни хрена не чувствую.

Я завожу ее в отдельно стоящий дом, в котором обычно хозяин гостиницы живет. Тот любезно – и за десять косарей сверху – сдал его мне. У меня никаких мыслей в голове, все вышиб холод. Мы оба издаем какой-то смешной, дребезжащий звук.

Закрыв дверь, я молча начинаю скидывать одежду, через пару мгновений остаюсь перед мелкой в одних трусах. Она смотрит широко распахнутыми глазами и дрожит, приходится самому стягивать с нее куртку и снимать мокрые вещи.