Одежда промокает до ниточки в секунду, тугие и стремительные капли проникают за шиворот, заставляя то и дело прибавлять шаг, а то и вовсе вздрагивають от озноба. И вот, когда до заветного козырька подземки остаётся всего-ничего, зачем-то оборачиваюсь.

Неспешно скольжу по редким прохожим взглядом, словно пытаюсь найти среди них кого-то, кто… превратил мою жизнь в кромешную тьму.

Глупости какие-то! Зачем мне хотеть видеть сейчас Марка? Он же снова втянет меня в какую-нибудь историю, от которой я не факт, что после отмоюсь.

Да и он не дурак, едва ли бы захотел прогуляться в такое-то утром на своих двоих. Явно на такси до школы доберется или с личным водителем. Если вообще заявится на уроки.

С подобными тяжелыми мыслями спускаюсь вниз, использую карточку метро, которую пополняю со своих карманных, и наконец захожу в вагон. Внутри уже многолюдно, несмотря на раннее время, из-за чего мне приходится пристроиться стоя у выхода. Люди, которые используют метро, довольно разноплановы. Они похожи на набор фломастеров, где у каждого цвета есть оттенок. Вроде все одинаковы по назначению, но используются для раскрашивания разных деталей одного рисунка. Однако сейчас собравшихся в вагоне людей кое-что все же объединяет. Нестерпимое желание поспать.

Даже женщина в деловом костюме, которая держится за свисающий с поручня ремешок, то и дело клюет носом. Я настолько увлекаюсь этим зрелищем, что на очередной остановке забываю отойти в сторону, дав проход новым пассажирам. И поэтому. Наверное, поэтому не сразу замечаю свою одноклассницу, Камиллу, которая тоже теперь вынуждена тесниться рядом со мной, держась за один поручень со мной.

А может я не узнаю ее, потому что она натянула на голову большой балахонистый капюшон ветровки?

И вообще, ладно я со своими тараканами в голове, но почему она добирается до школы на метро?

– Чего пялишься? – заметив, что я смотрю на нее, огрызается Камилла, больше не пытаясь отвести взгляда. Она расправляет ранее сгорбленные плечи, с раздражением убирая со лба прилипшую челку.

– Да, ничего… – отзываюсь тихим голосом в ответ.

Сейчас я бы все отдала, чтобы оказаться как можно подальше от этой взрывоопасной штучки. Но вагон метро настолько переполнился, что сделать даже шаг в сторону становится затруднительным.

Камилла фыркает, достает из кармана телефон и начинает кому-то яростно печатать сообщение.

Я не собиралась заниматься подглядыванием. Но к несчастью мой взгляд все же цепляется за те строки, которые она отправляет неизвестному адресату:

"Я не вернусь домой. И точка".

– У тебя проблемы? – спрашиваю, прежде чем понимаю, что сотворила полнейшую дикость. Внутри поселяется страх за собственную вменяемость.

Неужели я собираюсь проникнуться жалостью к той, кто разбила мой телефон? Это если не вспоминать все ее прошлые подначивания в мою сторону. Да и шутка с краской в лабораторной географички… Кто знает, может это дело рук не только Кострова, Камилла тоже подходит под список подозреваемых.

– А тебе-то что? – хмыкает одноклассница, убирая обратно в карман смартфон. – В герои-спасительницы заделалась?

– Нет, но…

– Слушай, давай притворимся, что нашей встречи сегодня не было, ок? – ее голос пропитан холодом и горечью одновременно. – Я не собираюсь терпеть жалость от ещё более жалкой девчонки, вроде тебя.

От ее резких слов внутри меня словно что-то переворачивается. Задетая гордость, что спала целый год? Или просто все те паршивым события, с начала этого учебного года так влияют? Кто знает.

– Я не жалкая, – едва слышно произношу. Грудная клетка сжимается, словно в тиски, а руки сжимаются на порочне до побеления пальцев.