Город мелькал за окном яркими бликами фонарей, неоновых ламп и чужих окон, и вместе со злостью у меня разрасталось внутри совершенно не нужное сейчас желание расплакаться.

Злость – она же разная. Иногда с оттенками жалости к себе.

— Не унывай, — улыбнулся напоследок таксист. — Не повезло с этим, повезет с другим! Красивые женщины никогда не остаются одни!

— Да, да, — протянула ему купюры. — Только с условием, что эти красивые девушки молоды и не имеют двоих детей.

— О-у, — вытянулось лицо мужчины.

— Вот тебе и «о-у», — хлопнула я дверью. Ветер снова вонзился в открытые руки, щеки кололо стрелами холодных копий.

— Бежать, бежать! Нужно скорее домой!

Дома Лика, приглашенная няня, встретила с неудовольствием. Если за ночь ей заплатили бы около 60 баксов, то сейчас она получила только десятку. Но высказывать ничего по поводу неудавшейся ночи не стала.

— Эй, кто хочет посмотреть Свинку Пеппу? — Джек и Джина оторвались от зеленого мяча, который никак не могли поделить, и с топаньем примчались в коридор. Я стянула с себя тонкую куртку и с удовольствием распрямила пальцы на ногах, скованные до этого сапожками. Ни с чем не сравнимое ощущение – понимать, что ты находишься дома, в уюте и тепле, где не нужно разыгрывать из себя того, кем не являешься!

—Я! — Джек, как всегда, высказался и за себя, и за молчунью-Джину.

— Как себя вели? — пристально глянула я на мелкого безобразника, ожидая от него всего, чего угодно.

Но Джек только пожал плечами, вытянул руки вперед и растопырил пальцы, демонстрируя, что от агнца божьего с взором невинным ждать подставы не стоит. Джина улыбнулась. А это значило, что опасаться стоило всего, чего угодно.

— С меня – попкорн, с вас – кино!

Джек с гиканьем промчался в комнату, откуда сразу же раздался треск и сдавленный хрип: похоже, он ударился о шкаф. Прислушавшись, убедилась, что желание поесть попкорна с фильмом пересилило боль и покачала головой.

Прошла к балкону. Оттуда на меня глядел Рыжик – ставший нашим, домашним, кот.

Как бы я ни хотела от него избавиться, ничего не вышло.

Он понимал, что жить в доме с волчицей опасно, я понимала, что пугаю его, но распрощаться друг с другом мы так и не смогли.

Я даже открыла ему двери, сама ушла из дома, чтобы он вышел и ушел куда глаза глядят.

Но рыжий кот только прошелся по всей квартире и вернулся назад, на балкон.

Там с ним играли дети, гладили и давали ему столько ласки, сколько могли. А я заходила только затем, чтоб убрать лоток и положить еду.

Причем делала это с такими предосторожностями, чтобы не стать жертвой ветеринара. Мы уже поняли, что когти у кота были острее, чем у саблезубого тигра.

«Крошка моя, ты все не так поняла», — мяукнуло вдруг сообщение на телефоне, вырывая меня из дум о том, как бы избавиться от кота тихо и без затей.

Кажется, мне пора переименовать этого неизвестного абонента во вполне известного. В узких, так сказать, кругах волчиц, охочих до самцов.

Дуг не ограничился одним сообщением.

«Выйди во двор».

Выдохнув, успокаивая неровно забившееся сердце, и снова злясь на себя за глупую реакцию организма на напоминание о красивом мужике, я встала у стены.

Осторожно, стараясь ничем себя не выдать, отодвинула подсыхающий фикус в сторону, едва не опрокинув при этом коробку с сухим завтраком, увеличивая радиус обзора.

На небольшом дворике действительно обнаружился этот невозможный и наглый тип.

Каким-то чудом увидев, что я наблюдаю за ним краешком глаза, он расплылся в улыбке и помахал рукой. Пиджак расстегнулся, демонстрируя широкий накачанный торс, обтянутый белой рубашкой. Не залюбоваться этим зрелищем было невозможно, и я, конечно же, залюбовалась. Дугу был нипочем вечерний пронизывающий ветер, он явно ощущал себя как на пляже в Малибу под жаркими лучами солнца.