Утро пятницы. Нужно работать. Сейчас я бы раздавала пилюли и разносила капельницы. И чем мне заниматься, пока он на работе?

Когда он завершает звонок, то идет прямиком к шкафу, где, как подтверждение его здесь проживания, висят строй белых глаженных рубашек.

Я осматриваю остальную часть помещения и вижу закрытую дверь. Черную, лакированную, словно вход в саму преисподнюю. Это точно то, что я думаю? И почему он привел меня в свою квартиру, а не снял, как говорила Таня? Что еще Таня не знает об этом человеке?

— Я вернусь вечером, — его низкий резкий голос привлекает внимание. — К тебе придут люди привести тебя в порядок. Я хочу, чтобы ты вернула свой цвет волос.

— Зачем? — срывается вопрос.

— Потому что я так сказал, — не прекращая сборов, говорит он и надевает новый пиджак, пытается завязать галстук. Один раз, второй раз. Раздраженно пытается сделать узел в третий раз, но откидывает галстук. Он падает прямо ко мне в ноги, и я с дуру его поднимаю.

— Я могу помочь, — говорю, поглаживая приятный шелк синей ткани.

26. Глава 25

— Умеешь? — спрашивает он и кивает свое коронное «ко мне», ему это даже вслух говорить не надо.

— Да, — подхожу я и пьянею от смеси запахов геля для душа, одеколона и его личного мужского запаха.

Поднимаюсь на носочки, закидывая ему на шею галстук двумя руками и почему-то вспоминаю, как он держал концы ремня, натягивая на себя мой рот.

Завязываю галстук, стараюсь не поднимать глаз, но он вынуждает, поднимает пальцем за подбородок мое лицо.

— Как горло?

Забота? Или хочет прямо сейчас все повторить?

— Главное, чтобы Вам было приятно.

Он резко убирает руку, словно обжегся. Что случилось? Что я такого сказала? Проверяю узел и делаю шаг назад.

— Что мне делать? — осмеливаюсь задать еще вопрос, зная, что он сейчас уйдет, и я останусь в полном одиночестве. Ненавижу одиночество. Лучше быть чем-то занятой. — Может быть есть какая-то работа?

Он хмурится, долго меня разглядывает, словно пытается разгадать загадку, потом делает шаг, наклоняется и у самых губ говорит:

— На следующий месяц твоя работа делать меня довольным и получать за это награду.

От слова награда по телу разливается тепло. Вопрос лишь в том, на что мне придется пойти, чтобы видеть Хозяина довольным.

— Я буду стараться, — говорю я срывающимся шепотом, вместо вопросов, крутившихся в голове. Давид Маркович поджимает губы и тут же отворачивается к выходу

— Будь готова к семи. Мы идем на прием, мне нужно сопровождение.

Да, об этом Таня тоже упоминала.

Так называемый эскорт. Ходить с ним под руку в вечернем платье, молчать, улыбаться. А после ублажать его самым извращенным способом.

Дверь с тихим щелчком закрывается, и я остаюсь в тишине.

Прикрываю глаза, выдыхая. Боже, как же сложно порой сдерживать свои мысли и говорить заученные фразы. Но это все ради сестры. А то, что мне приятно это ужасающе постыдное приключение, лишний раз говорит о том, что меня давно можно вычеркивать из разряда нормальных людей.

Иду в душ, смываю с себя хоть часть печали и сажусь на диван, взяв в руку свой старый смартфон. Первым делом набираю приемную нашего отделения. Звонила им каждый день, но всем просила говорить, что просто уволилась.

— Привет. Как Лена?

— И тебе подруга. Стабильно, — отвечает Варя и на мгновение замолкает, хотя обычно от нее тишины не дождешься. — Тебя это… Искали.

— Кто искал?

27. Глава 26.

Варя так и не смогла объяснить, кто же меня искал по телефону, но я сразу подумала о Давиде Марковиче и поняла, что сделала большую ошибку, когда его не дождалась.