В указанный в повестке кабинет была небольшая очередь. Вика присела на скамью, пристроила на коленях рюкзак. В волнении всё теребила лямки и так сильно стискивала кулачки, что ногти впивались в ладони.
Подошла её очередь. Вика из вежливости постучала и открыла дверь.
В кабинете было пусто, сыро и холодно. Голые стены без портретов вождей, обшарпанный стол, неуклюжий металлический сейф и несколько табуретов. Пожилой капитан в накинутой на плечи шинели молча указал на стул. Вика осторожно присела на краешек, протянула повестку.
– Так… Гражданка Фомина Виктория Александровна?
– Да… – Она сцепила в замок холодные руки.
– Вы подавали заявление об утере паспорта?
– Да…
– Такое получается дело… Сведений о вас в Москве мы не нашли. – Капитан машинально постукивал о стол кончиком карандаша.
Ну вот и всё. Это конец. Вика молчала – сказать было нечего.
– Учитывая, что Москву бомбят, архивы перенесли… Вероятно, документов не нашли из-за всей этой военной неразберихи, поэтому паспорт вам выпишут.
– Как? Правда?
– Да. Вам скажут, когда будет готов документ, – ответил капитан, вертя в руках карандаш. У вас есть фото на паспорт?
– Нет, но я сделаю… Можно идти?
– Конечно, идите.
– До свидания.
Очень хотелось сказать «прощайте», но Вика не посмела. На слабых ногах она направилась к выходу, постояла немного на крыльце, держась за перила и дыша морозным воздухом. Повезло, просто сказочно повезло. Она спросила время у проходившего мимо лейтенанта. Оказалось, что возвращаться домой не было смысла, лучше сразу ехать на работу.
Вика осторожно, стараясь не упасть, шла по скользкому тротуару. Позади послышались быстрые шаги и женские голоса. Она посторонилась, уступила дорогу женщинам, которые торопились к магазину, – верный признак того, что дают продукты по карточкам, может быть, даже масло или мясо. Вика тоже прибавила шаг.
У прилавка стояли человек десять-пятнадцать – совсем не много по военному времени, – видно, товар только привезли. По карточкам давали макароны. Длинные тёмные трубочки, не очень хорошего качества, но всё-таки это были настоящие макароны! Карточки, к счастью, были у Вики с собой.
«Не посадили в тюрьму, купила макароны – и я уже счастлива, – думала она дорогой. – Почему раньше для счастья надо было много-много всего, листа бы не хватило, чтобы записать все желания, а сейчас всё по-другому… А самое главное желание только одно – вернуться домой».
Мадонна
В комнате у подселённой Аллы второй день заходился в крике ребёнок. Было слышно, как она укачивала его, что-то напевая, ребёнок хныкал, затихал на несколько минут, чтобы потом закричать с удвоенной силой.
«Заболел, что ли?» – подумала Вика.
Она варила суп на примусе в большой коммунальной кухне. В окно лился солнечный свет, от стены до стены была протянута бельевая верёвка с висевшими пелёнками; стояли несколько столов с керосинками, деревянный резной буфет, принадлежащий Зинаиде Кузьминичне, висели крашеные посудные шкафчики.
В бульон с маленьким кусочком мяса Вика добавила лук и картошку, промыла и высыпала перловку. Кинула лавровый листик для запаха, попробовала – суп получился ароматным и вкусным. Почему здесь всё кажется таким вкусным? Совсем недавно она морщилась от ресторанного супа с неправильно приготовленным яйцом пашот.
Вошла Алла, маленькая и бледная девушка с коротко остриженными волосами, с грустными глазами на пол-лица. Налила воды в чайник, поставила на хозяйский примус.
– Здравствуй, Аллочка. У тебя сынишка болеет?
– Это дочь, Катя, – с тихой улыбкой ответила она и вдруг пошатнулась, схватилась руками за край стола. Глаза закатились, она стала медленно оседать на пол, Вика едва успела подхватить и усадить Аллу на табурет.