– Так, выходит, вы сейчас безработный? – логичный вывод, если с него сорвали погоны.

Мои слова на него странно подействовали. Он посмотрел на часы на ратуше и зашипел.

– Завтра на этом же месте, договорились? – быстро произнес он, кладя свою руку поверх моей. Его пальцы были горячими. Отталкиваясь от борта, «серфингист» скривил лицо. – Черт! Тетка меня убьет. Я обещал ей помочь.

– Эй, а как вы управляете доской? У вас же нет паруса, – крикнула я, зная, что другого раза задать вопрос у меня не будет.

– Я сам вместо паруса, – Красавчик опять широко улыбнулся. – Надо только приказать, и доска полетит. Когда-то «Шторм» был огромным военным фрегатом. Но даже в таком увечном состоянии он четко выполняет команды.

Красавчик поднялся выше, чтобы продемонстрировать мне написанные золотом четыре буквы на обратной стороне доски.

– «Шторм» полетит, если сказать: «Свистать всех наверх»? – спросила я, делая невинные глаза. Не ожидала, что буду флиртовать с первым встретившимся парнем в чужом мире.

– Ветер в корму, – подсказал он, привычно смахивая прядь со лба. Она тут же вернулась назад.

– Но у вас нет кормы, – я сделала вид, что ищу ее на совершенно ровной доске.

– Неужели? – серфингист рассмеялся. – Даже у вас есть корма. Кстати, весьма симпатичная.

Я задохнулась от наглости Красавчика, но отвечать не стала. Он висел над пропастью и в любой момент мог сорваться. Изгнанный со службы небоход аккуратно переступал по доске, ища баланс. Растопырив руки, он вдруг крикнул во все горло, как может кричать только бесшабашный человек, легко рискующий собственной жизнью:

– Ветер в корму!

Я проводила его исчезающую фигуру взглядом и только потом заметила, что улыбаюсь. Что уж говорить, серфингист произвел на меня впечатление.

Когда город накрыла ночь, я разожгла габаритные огни и отправилась в каюту. На скорую руку приготовила себе ужин. Налила из кувшина наливочки, чтобы крепче спалось. Чтобы не бояться ночевать в одиночестве, налила еще. Только отодвинула бокал, думая, сейчас помыть посуду или оставить на завтра, как по правому борту раздался скрипучий голос.

– Эй, капитан! Выходи! Поговорить надо!

Мне показалось, что крикун был пьян. Он выговаривал не все буквы. Я ненадолго засомневалась, выходить или запереться в каюте. Но по тому, как настойчиво колотились о борт – дерево трещало под ударами, решила показаться. И без того бедное судно все в заплатках. Накинула на плечи оставленный дедом бушлат и напялила его наполеоновскую шляпу.

– Что надо? – спросила я грубо. Каков привет, таков ответ.

Рядом с «Удильщиком» висела еще одна лодка, чуть покрупнее. В свете лампы по надписи на ней я поняла, что к нам пожаловали селедочники. Неопрятного вида старик, не услышав меня, продолжал колотить по нашему борту багром. При каждом ударе на дереве появлялись выщербины.

Такая манера обращения с кормильцем заставила меня скрипнуть зубами и схватиться за багор. Я как следует дернула его на себя, намереваясь вырвать из рук идиота. Но я не учла, что идиот едва стоит на ногах. Он завопил благим матом, когда повис меж двух лодок. Борт «Селедки» оказался совсем невысоким. Я бы в такой лодке побоялась подходить близко к краю.

– Боже! Кто-нибудь! Помогите! – прошептала я, пытаясь удержать багор, на конце которого визжал человек.

Селедочнику повезло, что он держал дубину крюком в свою сторону – тот зацепился за крепкую парусиновую куртку. Только благодаря этому, да еще прикладываемой мной силе, старик не улетел вниз.

Я навалилась животом на багор. Он, балансируя на борту, сделался похожим на весы. Или на качели, где мы с «гостем» рисковали накататься до смерти. Старик был немалого веса. Когда он ерзал, пытаясь подцепить ногами свою лодку, меня даже приподнимало над палубой, но я цепко держалась за багор. И молилась, чтобы установившееся равновесие не исчезло. Сдвинься багор хотя бы на пару сантиметров в сторону селедочника, и я уже не смогла бы удержать этот рычаг.