Она исчезла. Исчезла, чёрт возьми, будто её никогда и не было.

На следующее утро я проснулся с хриплым дыханием, болью в мышцах и огнём в голове. Её запах всё ещё стоял у меня в носу, её вкус обжигал губы, её стоны эхом звучали в ушах. Я хотел повторить это снова. Хотел сорвать с неё эту чёртову броню ещё раз, снова почувствовать её под собой, почувствовать, как она сдаётся мне, как забывает о своих правилах, о своём грёбаном контроле.

Но её не было.

Я вернулся в тот клуб через два дня. Прошёлся по каждому углу, пытался снова найти её взгляд, снова почувствовать эту энергию. Ничего. Бармен лениво пожал плечами, когда я описал её: "Нет, такую не видел".

– Ты уверен? – спросил я, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони.

– Да, парень. Если бы видел такую женщину, запомнил бы.

Чёрт. Я снова стоял в том коридоре, где всё произошло. Узкие стены, дерьмовый свет, даже запах был тот же. Но её там не было.

И это меня убивало.

Она оставила меня на этом чёртовом полу, с пустотой внутри и огнём в голове. Никто никогда не делал со мной ничего подобного. Никто не заставлял меня терять контроль. Я всегда был хозяином своей жизни. Я выбирал, я решал, я знал, что делаю.

Но с ней? Я даже не помню, как начал. Не помню, как сорвался, как забыл, кто я, где я, и что вообще происходит. Она просто выжгла всё внутри.

И сбежала.

Твою мать, почему она сбежала?!

Когда Глеб позвал меня домой, я вообще не думал о ней. Я успел отогнать эти мысли, затолкать их куда-то глубже.

Но когда я вошёл в квартиру и увидел её…

Она стояла в дверях кухни. Свет бил ей в лицо, подчёркивая её скуластый профиль, строгие каштановые волосы были убраны в тот самый пучок, который она так отчаянно носила, будто это могло защитить её. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

И я почувствовал, как мир провалился под ноги.

Юлия.

Она замерла. Я видел, как её пальцы сжались вокруг полотенца, которое она держала в руках. Видел, как её дыхание стало рваным, как она попыталась выпрямиться, скрыть свой шок. Но я знал, что она тоже почувствовала это.

– Макс, это моя мама, Юлия, – сказал Глеб, абсолютно спокойно, как будто не разорвал мне мозг в один момент.

Я смотрел на неё. И я видел в её глазах этот грёбаный страх. Она боялась, что я скажу что-то, выдам нас.

Я улыбнулся. Лениво, спокойно, будто ничего не произошло.

– Приятно познакомиться, Юлия Алексеевна, – сказал я, протягивая руку.

Её пальцы на секунду задержались в моих. Горячие, мягкие, те самые пальцы, которые ещё недавно царапали мою спину. Она не смотрела мне в глаза, но я знал: она помнит.

Чёрт, я хотел её снова.

Я понимал, что это неправильно.

Она – мать моего друга. Это грёбаный запретный плод, за который можно сжечь всё. Свои принципы. Отношения с Глебом. Её чёртову стабильную жизнь.

Но я не мог. Не мог выкинуть её из головы. Не мог перестать думать, как её волосы распускались по плечам, как её тело дрожало подо мной, как её губы произносили «ещеее», а потом…

Она пыталась вести себя, как ничего не было. Её голос был спокойным, её взгляд строгим, но я видел, как она избегала смотреть на меня. Видел, как её пальцы дрожали, когда она бралась за чашку чая.

Она хотела скрыться. Снова. Но я ей этого не позволю.

Это не просто желание. Это одержимость. Её внутренний конфликт, её попытки отрицать очевидное только раззадоривали меня.

Каждый раз, когда я видел её, я чувствовал, как меня затягивает. Она была как грёбаная петля, которая становилась только туже.

И отказаться? Нет. Чёрт возьми, нет.

Она моя. Даже если она будет бороться. Даже если это всё разрушит.