– Нужно же что-то сказать, а то разговор угаснет.

– Почему ты так думаешь?

– Чутье! Оно мне подсказывает, что твой Кардинел – мотылек, порхающий от цветка к цветку. Очень может быть, что порхал он не далее как вчера. Ты его видел, когда он вернулся из столицы?

– Нет, я гулял с Усиком.

– А я видела. Мало того, мы поболтали. От него на несколько ярдов пахло чем-то эдаким, терпким, словно он провел немало времени с экзотической женщиной. Не думай, я его не виню. Он не виноват, что похож на Аполлона. Но мне поддаваться нельзя. Благоразумная Терри Кобболд в очках и в митенках шепчет на ухо, что с Аполлонами связываться опасно. Словом, сердце – за, разум – против. Наверное, так относится к Спинку миссис Пентер.

Граф удрученно запыхтел.

– По-моему, ты делаешь большую ошибку.

– Что ж, бывает.

– Насчет этого, запаха. Наверное, он просто столкнулся с какой-нибудь дамой.

– Вот именно.

– Ах господи! Да выходи ты за него!

– Зачем это тебе нужно?

– Он мне нравится.

– Мне тоже.

– И потом, ты думала, что будет, когда Ворр украдет марку? Я женюсь, оставлю тебя один на один с Аделой – если, конечно, Клара подцепит Блейра. Тебе придется плохо, душенька. Лучше выйди за него, а?

Картинка, нарисованная им, тронула Терри. О чем, о чем, а об этом она не думала. Когда она как следует нахмурилась, вошел Майк.

– Что вы здесь делаете? – строго спросил он. – Я полагал, вы легли.

– Да-да, но я встала. Не могу заснуть. И вообще, я не видела, как взламывают сейфы.

– И незачем. Это – не для женщин.

– Мне очень хотелось!

– Теперь я понимаю, почему в газетах вечно пишут о своеволии современных девушек.

– Жадных до сенсаций.

– Именно, жадных до сенсаций. Что ж, благодарите Бога, что у вас будет добрый муж.

– Будет?

– Несомненно. Я придумал новый метод. Где Огастес?

– Наверное, у Шорти в спальне.

– Почему же Шорти не с ним? Где дух команды?

– Он меня выгнал, – жалобно промолвил граф. – Я не хотел уходить, но он сказал, я ему мешаю. Очень чувствительный, по-видимому.

– Как он там?

– Вроде бы ничего.

– Пойдите-ка лучше, посмотрите.

– А почему не вы?

– Мне надо поговорить с Терри.

Перенапрягшийся граф нервно провел рукой по седеющим волосам и пробормотал что-то насчет выпивки. Майк удивился.

– Вы что, с ним не пили?

– Он не позволил. Сказал, что это грешно. Я стал было спорить, но он заметил, что даст мне бутылкой. Ох, – размечтался несчастный пэр, – я бы миллион отдал за глоточек!

– Зачем? – возразил Майк. – Можно и дешевле. Пойдите ко мне, пошарьте в шкафу, на верхней полке. Там вы найдете фляжку. Отхлебните сколько надо, и положите на стол два пенса.

Хозяин резво выбежал. Гость закрыл за ним дверь.

– Наконец мы одни, – сказал он. Нежное сердце Терри тронули муки отца.

– Бедный Шорти!

– Не без того.

– Он не годится для таких дел.

– Это верно.

– У него высокое давление…

Майк осторожно взял ее за локоть, подвел к креслу, усадил, а сам сел сбоку на ручку.

– Когда я воскликнул: «Мы одни!» – объяснил он, – я имел в виду не беседы о Шорти. О нем мы потолкуем позже, в нашем доме, у камина. «Давай, – скажете вы, – обсудим его давление». – «Давай», – отвечу я, но теперь актуальны другие вопросы. Входя, я услышал, что наш граф…

– Разве можно подслушивать?

– Можно, время от времени. На сцене для этого ставят ширмы, и все рады. Словом, он говорил: «Почему ты за него не выйдешь, дурья твоя голова?»

– Не совсем так…

– А надо бы. Кого он имел в виду, меня?

– Да.

– Молодец. А как вы обо мне заговорили?

– Он просто спросил, почему я за вас не выхожу.

– Я и сам удивлялся. А сейчас, кажется, понял. Вижу, вы читаете «Перси». Прошлой ночью я его пролистал, и не зря. Он навел меня на мысли об упомянутом методе. Мне стало ясно, в чем моя ошибка.