Мысли крутились в хаотичном порядке, мешая сосредоточиться. Их было много, слишком много…

Боязно было взглянуть в глаза мужа. Для него я изверг, посмевшая ударить собственного ребенка, причинить ему вред. Но обида душила. Резала глаза и не давала оправдать его и успокоиться.

Как он мог поверить, что я это сделала с Димочкой? Как?!

Меня трясло, колени дрожали, и всё же я упорно шла в кабинет. Хотелось ударить мужа и закричать, что это была не я. Сестра, подставившая меня. Но разве мне кто поверит? Я должна держать свои чувства в узде. Мне хватило последствий своих истерик.

Вот и кабинет. Рука легла на ручку, надавила. Дверь поддалась.

Тяжелый запах алкоголя и правда ударил в нос. Но я поморщилась и вошла внутрь. Мне надо убедиться, что с мужем всё в порядке. Просто его увидеть.

Кабинет с мебелью из красного дерева утопал в темноте. Стояла тишина.

Решила включить свет и нажала на выключатель. Да так и замерла в проходе.

Прямо напротив, на черном кожаном диване у окна, на спине лежал мой муж. Голый. Разбросанную по всему кабинету одежду я тоже зафиксировала взглядом.

А потом мощным ударом в грудь пришло осознание.

В мои глаза словно кто-то плеснул кислотой, напрочь выжигая сетчатку. Казалось, под ногами разверзлась бездна и угрожает поглотить меня.

На груди у моего мужа уютно расположилась Стася, свернувшаяся, как кошка, клубком. И тоже голая. Муж придерживал ее рукой. Их ноги сплелись. Они мирно спали. Довольные и счастливые предатели.

Отвращение накатило страшной тошнотой, похлеще токсикоза. Чуть не вырвало. Я зажала рот руками и смотрела во все глаза. Не могла отвернуться. Никакая сила в мире не заставила бы меня отвести взгляд.

Сердце сжалось, грудная клетка сдавила легкие, и мне стало тяжело, невыносимо дышать.

Картина, что я увидела, показалась слишком нереальной. Я даже зажмурилась, пытаясь избавиться от привидевшегося кошмара. Но не вышло, нет, это правда. А может, я продолжаю находиться в психбольнице и вижу сон? Ведь этого не может быть на самом деле, Антон никогда бы не изменил мне.

Смотрела на них, чувствуя, как внутри перемалывается мое сердце. На кровавые куски рвется.

Душа болела так, что я не могла ни вдоха сделать. Она просто утонула в боли. Ей уже не выкарабкаться на свет. Он померк навсегда.

Видимо, шум разбудил Стасю. Она дернулась и оторвалась от груди мужа. Быстро сползла с него на пол. Тварь. Схватила первую попавшуюся вещь. Как назло, это оказалась рубашка мужа. Меня чуть не затошнило, когда она натянула ее на себя.

— Что ты здесь делаешь? – пораженно спросила она.

Это вопрос вызвал ступор. Что я здесь делаю?

Так и захотелось схватить ее за всклокоченные волосы и шмякнуть мордой о стол.

– Что я здесь делаю? Да как ты смеешь!

— Ты опасна для людей, Соня, и должна быть под наблюдением, – прошипела гадина и шагнула ко мне. – Кто тебя выпустил?

– Тебя никто не спрашивает! – закричала я, смахивая жгучие слезы. Подлетела к ней и схватила за волосы. – Мерзавка! Признавайся, это ты всё подстроила? Тварь! Хотела избавиться от меня и забрать мою семью?

– А-а-а-а! – она заорала, глядя на меня перепуганными глазами. – Больная! Психованная! Пусти!

– Я тебе покажу психованную! – дернула я ее за волосы, с наслаждением вырывая клок. Весь пережитый ужас я вложила в этот рывок. И как же хорошо мне стало, когда выдрала волосья этой гадине. – Давно ты влезла в постель к моему мужу? А строила-то из себя! – не отпустила я ее и трясла за плечи, желая всю душу вытрясти ее поганую.

– Мы любим друг друга! – завопила она, борясь со мной. – Я была до тебя! Я первая, а не ты! Он мой!