Скольников стоял близко. Неожиданно очень близко. Только в это мгновение я ощутила и как его пальцы на моей талии сжались еще крепче, словно впечатываясь в мою кожу, и как Рома то ли сам начал дышать моим воздухом, то ли отправлял своими короткими вздохами тот, который вдыхала я. 

Голова закружилась от такой близости, а сердце застучало слишком быстро, гоняя отравленный Ромой кислород по моей крови, до краев наполняя меня этим сумасшедшим желанием. 

Потребностью, противиться которой я никогда не могла. 

Как бы ни корила себя, что бы ни делала или ни придумывала, никогда не получалось отстоять себя и свое личное пространство, если Рома подходил слишком близко, потому что в этот момент для меня пропадало слово «личное». Только он. Я и он. Мы. Рядом. И никак иначе. 

А потом Рома меня поцеловал. 

7. Глава 7

Слишком хорошо меня знал Скольников и просто не мог не заметить, как часто я задышала, как, должно быть, расширились мои зрачки в предвкушении, как судорожно заметался ничего не видящий, кроме его губ, взгляд. Рома знал, что я отвечу на поцелуй, потому что просто не оставил мне выбора. 

Мягко лаская мои губы своими, он нежно погладил мои подбородок и шею, а затем пробежался пальцами выше, зарываясь в мои волосы и притягивая к себе еще теснее. Я несмело коснулась его языка своим, наступая первая, позволяя Роме больше, шире распахивая губы. Как всегда, сдаваясь, даже не пытаясь держать оборону. Зачем? Если я и так знала, что это все равно бесполезное занятие. Особенно тогда, когда сладость от капитуляции настолько сильна. 

Провела ладонями по его груди — Рома тоже часто дышал, и осознание этого заставило меня практически против воли застонать ему в губы. 

Как же я скучала…

— Ммм… — Скольников что-то промычал в мои губы в ответ на стон, попытался сказать… 

Он захотел оторваться от меня. Прекратить поцелуй! Не знаю, как я поняла это, но тут же переместила руки ему на шею и, крепко сжав его за затылок, не позволила ему отступить. Только не сейчас. Не тогда, когда я позволила себе расслабиться, вновь плавясь в его сильных руках, словно плитка шоколада на солнце.

— Ну тише, тише… — Рома все же заговорил, разорвав наш поцелуй. Правда, не так скоро, как собирался, а тогда, когда нам уже нечем было дышать. — Я здесь. Здесь. Соску-учился, Кристин, — шепнул он мне в висок, притягивая мою голову себе на грудь, он все еще перебирал мои волосы пальцами, намертво в них запутываясь.

— Иди ты, — тихо и скорее по-детски обиженно, нежели зло произнесла я и легонько ударила Рому по груди. Он же, отпустив мою поясницу, накрыл мою ладонь своей, а затем крепко ее сжал и потянул к губам, подул на мои пальцы и начал их целовать. 

Это все было… Словно ненастоящее.

— Ром… Рома-а-а, что происходит? 

— Сказал же, соскучился, — довольно протянул он в ответ. 

Я не видела его, но была уверена, что в этот момент он беззаботно улыбнулся, даже скорее шкодливо. Так, как умел только он.

— Объясни мне. Объясни, что изменилось, — требовательно спросила я. 

Перемены в отношении Ромы ко мне я заметила еще до его отъезда. Они случились сразу после того, как пришел результат теста ДНК, но я не верила, что все дело было в нем. Не могла какая-то бумажка, хоть и с такими данными, заставить мыслить Скольникова иначе. И не только мыслить, но и поступать.

— Маша? — Сейчас он вздернул брови. 

Я опять не видела, но могла поспорить на что угодно, что угадала верно. 

— Нет, — я качнула головой, все еще вдыхая запах его духов и слушая биение сердца, — было что-то другое. Просто должно быть что-то еще. Я же тебя знаю прекрасно, Ром. Так резко люди не меняются.