К ужину хозяин принёс бочонок эля, и все собрались за маленьким столом. Пили стоя, тихо произнося речи во славу севера и призывая кары на голову короля Раймунда. И снова говорили о войне, потерях, о сопротивлении, спорили горячо о тактике и причинах поражений, а Эрика устала от этих разговоров и вышла на улицу.

Ей не хотелось говорить о войне. Ей хотелось понять, что делать дальше.

Балериты, которым стало тесно в маленькой комнате, взяли еду и эль и направились следом, расселись на небольшом лугу, разожгли костёр и продолжили свои разговоры. А Эрика отошла подальше, присела на большое лежавшее у амбара дерево и прислонилась затылком к стене. На деревню спустилась тихая прохладная ночь, полная звёзд, и Эрике казалось, что она сейчас где-то очень далеко, на самом краю мира. Лес вокруг жил своей жизнью: размеренно ухал филин, плескались в пруду за деревней то ли утки, то ли выдры, и издалека доносился вой одинокого волка. Над лесом медленно вставал тонкий серпик месяца рогами к верху, предвещая сухую и тёплую осень, и Эрика вздохнула.

— О чём вздыхаешь? — раздалось за её плечом, из темноты вынырнул Тьен и сел рядом на дерево.

Сел слишком близко, но Эрика отодвигаться не стала.

— Ни о чём, — пожала она плечами. — Просто устала. Сколько нам ехать до твоего дома?

— До Лохвилла? — спросил Тьен. — Недолго. Завернём в Килларни, потеряем, конечно, немного времени, но это ничего. Проведём обряд и сразу махнём на север. Как проедем Перешеек, так, считай, мы уже недалеко от дома. Дальше там уже повсюду наши земли, можно будет не прятаться и не гнать коней.

— А может, не будем заезжать в Килларни? Разве на севере нет заклинателя, который может разорвать помолвку? — спросила Эрика.

Если бы у неё было больше времени, чтобы узнать Тьена, если бы можно было отодвинуть этот обряд, может, ей было бы не так страшно? Может, она и сама захотела бы этого?

Но Тьен внезапно накрыл её руку своей горячей ладонью и произнёс, чуть понизив голос.

— Можно, конечно, но я не хочу ждать и хочу, чтобы было наверняка. А Ир-нар-Рун священное место, и уж точно, союз скреплённый там осенит благословение богов. Чем быстрее исполнится пророчество, тем быстрее мы победим.

Эрика хотела тут же выдернуть руку, но удержалась. А может, не нужно его отталкивать? Может, наоборот, стоит прислушаться к своим ощущениям? Она выпила напиток, пусть не весь, но должна же она почувствовать хоть что-то…

И Тьен будто услышал эти сомнения, провёл рукой по её волосам, пропустив пряди сквозь пальцы, и прошептал, наклонившись к самому уху:

— Ты очень красивая, Эрика. Аж дух захватывает.

— Ты же хотел меня убить? — спросила она, вся внутренне замирая.

Рядом с ней, в сумраке, Тьен казался большим, как гора, и его внезапный порыв и горячий шёпот её испугали.

— Это было до того, как я тебя увидел. А теперь я хочу совсем другого. Иди ко мне…

Он внезапно притянул её к себе одним сильным движением, удерживая за поясницу, запустил руку в волосы и поцеловал. Грубо, жадно, сминая её губы и вдавливая затылком в шершавую стену амбара.

От Тьена пахло элем, потом и дымом, и в его поцелуе не было нежности. Он не спрашивал разрешения и не дарил ласку, он просто брал то, что хотел и как хотел. И всё что почувствовала Эрика, это как он стискивает её в объятиях почти до боли, как пуговицы его куртки впиваются в плечо, а небритые щёки царапают кожу на лице. Тьен вминал её в своё тело, прижимая слишком сильно и слишком откровенно, не скрывая своих желаний. А ей казалось, она сейчас задохнётся, потому что язык у него был большой, мокрый и такой жадный, что она изо всех сил вжалась в доски позади себя, пытаясь как-то отодвинуться и получить хоть глоток воздуха.