Весь остаток пути до Гранарда он прятался от Эрики в другом конце отряда, не смотрел на неё и погонял лошадей, но знал, что это ненадолго. Его силы воли хватало лишь на то, чтобы вести себя при всех как ни в чём не бывало. Но стоило ей подойти поближе, стоило им остаться вдвоём…

Он почти ненавидел её за это, понимая, что во всём виновата проклятая стрела, которой зацепила его дерзкая балеритская пигалица, но в то же время это было такое пьянящее чувство, что не хотелось его отпускать. Оно будоражило и подсовывало ему одну картину за другой о том, как всё могло бы быть. И под кожей вились огненные змейки, и кончики пальцев почти чувствовали прикосновение к её коже. Он представлял, как развязывает тесёмки её плаща, расстёгивает рубашку, пуговица за пуговицей, и как приоткрываются её губы ему навстречу, а он ведёт рукой по её щеке, по шее вниз, как накрывает ладонями грудь… и от желания и невозможности этого ненавидел Эрику ещё сильнее. И таких противоречивых чувств ему в жизни испытывать ещё не приходилось.

Она в могилу сведёт его этим колдовством!

Он смотрел ей вслед тяжёлым взглядом и думал, что, может быть, стоит соврать Эрике о том, кто стоял с факелом у костра, на котором сгорела её мать? Может, сказать, что это был он? Пусть ненавидит его ещё сильнее. Может, хоть эта ненависть удержит его на расстоянии до тех пор, пока он не разберётся с этим колдовством? Или пока не доедет в Кальвиль.

Викфорд спустился вниз, прихватил сумку со стрелами и нашёл Куна. Пора получить ответы на все вопросы. Пора освободиться от ненормального желания обладать чужой невестой.

— Что здесь произошло? — спросил он Куна, кивнув на замок, мимо которого они проезжали нижней дорогой.

Он смотрел снизу вверх на закопчённые стены, и с этого места замок казался похожим на надгробие — безмолвный кусок камня, говорящий лишь о прошлом величии.

— Я думал, вам известно…

— Было бы известно — не спрашивал бы, — отрезал Викфорд, — так что случилось?

Кун достал фляжку, отхлебнул из горлышка и, поправив серую шапку, произнёс как-то безразлично:

— Нье'Лири поддерживали клан Дуба — Нье'Айрхов. Вступились за них, когда… ваш отец напал на Ирвин. Дивир Нье'Лири тогда возглавил войска — он был на Янтарном троне и собрал весь запад Балейры, чтобы защитить Ирвин от людей вашего отца.

— А с чего вообще всё началось? Зачем Адемары напали на Ирвин и вообще на клан Дуба? — спросил Викфорд.

Кун посмотрел на него как-то странно, а потом ответил:

— Так это… люди стали пропадать. Эта история вроде повсюду разошлась…

— На самом деле? — Викфорд посмотрел на балерита. — Я слышал про то, что вдоль границы между Волчьим островом и Ирвином, и правда, исчезали люди, но разве это повод для войны? Там достаточно болот, чтобы не удивляться таким исчезновениям.

— Много исчезло… Да кабы болота — оно понятно. Только потом стали находить трупы повсюду около Ирвина. И выглядели они, — Кун как-то поёжился и сложил пальцы в охранную руну.

— И как же они выглядели? — прищурился Викфорд.

— Они были серыми, похожими на шкуру от нетопыря. Будто враз высохли все, словно кто-то выпил из них весь сок. Так бывает, если человек утоп и сто лет в торфе пролежал… А тут как бы и пяти дней не проходило с момента пропажи.

— И Нье'Айрхи в этом провинились? — усмехнулся Викфорд.

— Брайс Нье'Айрх — глава клана Дуба, он был самым сильным заклинателем во всей Балейре, — ответил Кун, снова приложившись к фляжке, — и говорят, он один владел магией иссушения — мог превратить человека в сухой лист, мог скормить его нужному Древу, чтобы узнать предсказание. Есть в Балейре такие Древа… Ну а уж Древо-то выпьет из человека всю силу… вот поэтому на него и подумали. А ещё потому, что пропавшие люди были все с Волчьего острова — с ваших земель. Так что милорд Джералд Адемар сам убил Брайса — сжёг на площади Ирвина. И уж тогда всё и началось…