– Ты что? Не упоминаешь, что у меня стоял? Так я и не скрывал. Крепко стоял, так, что…

– Вы уже здесь? Замечательно.

Шеф обрывает пошлости Кирилла, улыбаясь и что-то говоря. А я хватаю воздух губами, когда в лёгких один жидкий азот. Душит, заставляет задыхаться от фантазий, фантомных ощущений. Будто его ладонь все ещё касается моего бедра, вызывает мурашки. Скользит выше и…

Я давлю в себе вскрик, когда понимаю, что это далеко не моё воображение. Каратаев действительно сжимает мою ногу, властно и сильно, оставляя след на мне.

– Я подготовил основные документы, - голос Самуиловича доносится сквозь толщу воды. Он поднимается, отходит к стеллажу. – Одну минутку.

– Кир, - шепчу, горло сдавливает.

– Тише, любимая. Ты ведь не хочешь привлекать внимание?

Черт.

Я так попала.

Это похоже на страшный, извращенный и невероятно пошлый кошмар. Когда я не могу пошевелиться, выдать то, что происходит под столом. Как пальцы Кирилла порхают по моей коже.

А бабочки в животе оживают. Бьют крыльями, разгоняют жар.

Мужчина притягивает к себе папку с документами, легко перелистывает правой рукой. Абсолютно собранный, невозмутимый. Будто это не он другой рукой прикасается ко мне.

Ведёт вдоль колена, ласкает ямочку. Вперед и назад, не концентрируясь на одном участке. Кирилл ведёт себя так, словно вовсе меня не касается. Не замечает этого.

А у меня каждый волос на теле дыбом встает. Кожа покрывается мурашками, реагирует вспышками жара на каждое движение. Мужчина словно иголками царапает, а эхо раздается внизу живота.

Тепло нарастает, давит изнутри. Сглатываю слюну, перед глазами всё расплывается. Как мало нужно, чтобы рассыпаться на части, стать пластилином, с которым Каратаев умело обращается.

Кусаю губу, стараясь болью обуздать свои желания. Только, на самом деле, сдерживаю стон наслаждения, когда пальцы мужчины вдруг прижимаются к моему лону.

Резко, без предупреждения. В одну секунду он лишь поправлял мою юбку, а в другую – уже надавливает на ткань трусиков. Давит на точку, от чего у меня дыхание обрывается.

Сжимаю ноги, стараясь не позволить мужчине лишнего. Всё уже «лишнее», неправильное. Но я не могу пустить его дальше. У меня тоже есть свои грани. И я, в отличие от Каратаева, их не переступаю.

Два года назад я приняла решение.

Только держаться за него так сложно.

– Неплохо, - мужчина кивает на что-то, а сам усмехается, когда я плотно зажимаю его ладонь между своих бедер. Слишком откровенно, но лучше, чем Кирилл продолжит касаться. – А что насчёт выплаты дивидендов?

– Это в разделе, где обсуждаются наши права и обязанности. Так же мы прописываем основные операции, которые могут быть бесплатны для вас. И, конечно, скидка для ваших родных.

Скидка. Стараюсь не рассмеяться, насколько Самуилович приукрашает всю ситуацию. Та сумма, которую вкладывают инвесторы, могла бы им пожизненное лечение обеспечить. Им, и родным, и даже…

– Невеста входит в этот список? – Кирилл уточняет, а у меня разум немеет. – Или нет?

– Естественно, без обсуждений. Не знал, что у вас есть невеста.

– Есть.

Нет.

Черт!

Тело бьет мелкой дрожью, потому что мужчина не успокаивается. Его ладонь зажата, но Кирилла это не останавливает. Он едва двигает пальцами, задевает моё лоно.

Касания незначительные, вот только… Интенсивные, постоянные. И меня судорогой накрывает, когда каждую мышцу сводит, пронизывает. Раздирает на клочки.

Слишком долго без чужих касаний и ласки. Без него. И тело не слушает разум, отмахивается. Потому что ничего не имеет значения, крик глушится внутренними стонами удовольствия.