«Да нет. Просто выпили и спать легли. Это просто стресс» – попыталась я убедить себя. Уцепилась за край одеяла. Вот сейчас посмотрю, убежусь, что я спала одетая и все встанет на свои места. Вот прямо сейчас. Через секунду. Мне совсем не страшно. Я как врач прекрасно знаю, что нужно резать по живому. Излишние колебания могут стоить пациенту жизни.

– Слушай, не вертись. Всю ночь мне не давала спать, такая ты конечно заводная. И сейчас как веретено, – недовольно прохрипел чертов мерзавец. Все таки отомстил мне. Воспользовался моим состоянием и…

Черт. Я голая. Голая. В одних трикотажных трусах в жуткий горошек, надетых задом наперед. Где я их взяла только? Вроде вчера в других была. Не могла же я поехать к жениху в этом убожестве? О, твою мать, у меня же больше нет жениха. Зато есть не пойми кто, обсыпанный, результатов анализов которого я еще не видела.

– Кофе, детка. Ты вчера обещала. Заманила меня в свой пряничный дом под предлогом кофе. Негостеприимная ты. Молодца не накормила, в баньке не попарила.

– Зато напоила, – бурчу я.

– Точно, и спать уложила. И я как Хома Брут всю ночь тебя на себе таскал. Наездница. Неугомонная ты. А сколько в тебя помещается, оказывается. Вроде мелкая, но такая бездонная. Ох. Это если коньяк. А что будет, если чачей тебя напоить?

– Некогда мне. У меня летучка через час. И обход, – стону, загибаясь от стыда и самобичевания. Была бы у меня плеть, я бы, точняк, начала себя сейчас истязать. Тошнить начинает страшно. Пытаюсь понять, как мне встать с кровати, чтобы этот нахал не видел меня голой. Да и трусами пионерскими светить не хочется. Если содрать с него одеяло, то тогда я буду созерцать… Так, стоп. А он одет?

– Там трусы мои в кресле. Подай. Ой, не стесняйся. Я тебя ночью видел во всех вариациях. Не скажу, что все там идеально. Но у меня лупы не было, чтобы рассмотреть детали, – читает мои мысли колонизатор. – И я жду кофе.

– Черт. Слушай, ладно. Говори, у нас с тобой было? Ну, это…

– Что? – приподнимает бровь. Свежий.

– Ну… Ты меня трахнул?

– Лучше резать по живому? – хмыкает Милосский. Он что, мысли что ли мои читает? – Расслабься. Ты сегодня всю ночь мне втирала этот постулат.

– Ну? – двумя пальцами беру трусы, которые стоят как вся моя квартира. – Я жду ответа на поставленный мною вопрос.

– Без кофе больше слова не скажу. Сортир тут где у тебя, в твоих хоромах? Напомни. Хотя нет, не нужно. Я навеки запомню эту дорогу в Изумрудный город.

– Там, – машу рукой в никуда. Господи, зачем я притащила в свой дом этого демона? Почему просто не бросилась ему под колеса. Какая бы была быстрая смерть. Сейчас бы пиликала на мандалине, свесив ноги с облака, что-то из ранних «Скорпов». И в носу бы ковыряла. Да, врачи все, как и псы попадают в рай. Это я точно вам говорю. Особенно те, кто каждый день рассматривает… – Стульчак подними.

– Хрен тебе. Если кофе не будет, уделаю вам клозэт. Хотя, вы и сами с этим прекрасно справлялись полночи, мадемуазель. Зубную щетку мне дай. Чистое полотенце. И зеркало у тебя все угвазданное пастой. Ты же девочка.

– А морду вам вареньем не намазать, – о, как я зла. На себя в первую очередь. На этого обсыпанного захватчика, хранящего тайну нашей с ним ночи, как тайну золотого ключика, чтоб его черти разодрали. На похмелье, ломающее мой непривыкший к таким возлияниям, организму. На Вазгена, который во всех моих бедах виноват. И что мне так везет? Как колобок я. От шерстяного ушла, и погибла на носу у обсыпанного. Точнее не на носу… Точнее… Тьфу ты.

Достаю банку растворимого кофе из шкафчика, невесть каким образом там появившуюся. Наверное мама приходила, когда-то. Очень давно, судя по тому, что мерзкий напиток превратился в спрессованный ком, об который я погнула ложку, пока удалось отковырять кусочек. Чашки тоже у меня красиво украшены чайным ободком. Сука, он снова прав, этот бабуин. Хозяйка из меня как из говна пуля.