Таких не много на земле;
Святых торжественные лики,
А за престолом – погляди-ка —
Что угли в тлеющей золе
Сиянье неба в полумгле!
8.
Ведь это небо не простое,
Не голубое – золотое,
То вечность золотом горит —
И в небе том высоко стоя
На нас Владычица глядит.
9.
О добрый путник незнакомый,
Остановись, смирись, застынь,
Вглядись в одежды этой синь
И взглядом взгляд тот не покинь —
В нем тайн предвечных водоемы.
III.
1.
Тут подошел ко мне один
Приличный очень господин,
Искусствовед, знаток отменный
И Византии паладин…
Как проповедник вдохновенный
Хвалил он этот храм бесценный.
2.
Он говорил мне, что одна
Мадонна эта, что видна
На этом небе золоченом,
Ему дороже, чем милльоны
Сокровищ разных, чем полна
Венеция и чем славна.
3.
«Здесь дух, тут святость, здесь святое,
А там лишь плоть и все такое,
Чем приукрасить, чем облечь
Хотят все бренное, пустое…
Все это можно даже сжечь,
Уничтожению обречь…»
4.
Люблю внимать Савонаролам,
И этот новый был мне мил,
Своим суровым протоколом
Меня совсем он убедил.
Но вот в абсиде – за Престолом
Я снова взгляд тот уловил.
Он был ни грустным, ни веселым,
Но он прощал и не судил…
5.
Благословенна и светла
Искусства чистая основа —
Нам Богом данная хвала;
В ней луч божественного Слова…
И если та хвала была
Порою с примесью бедовой
6.
Чувств человеческих земных,
Влетев на крыльях золотых
Хвалы той радостной, – не те ли
Земные чувства просветлели,
Как просветлели песни их?
7.
Так пусть художник за свой страх
Святых своих приукрашает,
И пусть их свита выступает
В парче тяжелой и шелках
И ангелочки там играют
В кудрявых этих облаках.
8.
Хвалы затейливым приправам,
Аллегорическим забавам,
Времен минувших пестрым нравам
Ты, путник мудрый, улыбнись,
Но вспять бросаться к переправам
На древний берег берегись.
9.
С тех пор, что Слово воплотилось
И то последнее «свершилось»
Слетело к нам с Его креста,
Другое сердце в нас забилось,
Иною стала красота.
10.
Краса былая стала пресной,
Теперь, омыта силой крестной,
Она не тешит, но горит
В сердцах, как зов страны небесной;
Лишь он искусство сохранит.
IV
1.
Уже смеркалось, вечерело
И вапоретто дал гудок,
Но долго взор искал Торчелло,
Зеленый этот островок.
А тот, чье сердце сиротело,
Он был теперь не одинок.
2.
Он знал, и Муза то узнала:
Кто там на небе золотом
Блюдет без устали о том,
Чтоб здесь Венеция сияла.
3.
Метнулась чайка второпях…
За нами волны разбегались
И колыхались в камышах
И утки дикие качались
На тех смолкающих волнах.
1968–1969 гг.
Нина Серпинская
О чудесном
Сияли закатно знамена Венеции,
В лагунах тонко зеленела вода.
Шептал он: «С такими губами Лукреции
Не станете монахиней – никогда».
Качались слова, как фонарики желтые,
В тягучую топь погружая глаза,
Прежде любившие, ввертывали мертвые
Желание тончей острия ножа.
Куда-то проваливалось «я» Московское,
Чертящие жизнь на углы, круги,
И будто запела арию из «Тоски» я,
В которой качание итальянской любви.
Алексей Сидоров
Венецианский сонет
Небесный шелк неумолимо ал.
Ты позвала – прекрасная подруга.
Под ветром, надвигающимся с юга,
Нахмурился мечтательный канал.
Чью маску отеняет там портал?
То черный евнух твоего супруга.
Блеснула сталь – и зазвенел упруго
Отточенный предательский кинжал.
За поворотом, у палаццо Дожей,
Следят замаскированные тоже —
За чернобархатным плащом моим.
Последнее я шлю тебе прощанье —
Твой друг пропустит жданное свиданье.
– Я погибаю – пусть: я был любим.
«Нет луны на свете яркой…»
Нет луны на свете яркой
Как луна святого Марка,
И такого не бывало
Веселее карнавала.
Из-под каждой полумаски
Приключений ищут глазки.
Опасаться вечно надо —
Ожидает Бастонада.
Только мне не страшно фурий: