Иоанн и Иаков просили Иисуса предоставить им почетные места в Его Царстве. Иисус, со Своей стороны, говорил об Искуплении. Он спросил, готовы ли они страдать вместе с Ним. Он использовал еврейскую метафору чаши – этот прообраз воли Божией по отношению к человеку[226]. Чаша Господня была куда как горька, но стала чашей благословения[227] для всех людей.

В то время пить из одной чаши с кем-либо означало быть с ним в глубоких дружеских отношениях и свидетельствовало о готовности разделить с ним свою судьбу. Именно к такой близости приглашает Господь тех, кто хочет следовать за Ним. Чтобы участвовать в Его славном Воскресении, нужно разделить с Ним Его Крест. Готовы ли вы страдать вместе со Мной? Можете ли пить со Мной чашу Мою? Можем, – ответили оба апостола.

Святой Иаков умер несколькими годами позднее. По приказу Ирода Агриппы ему отрубили голову. Святой Иоанн из любви к Господу пережил многочисленные страдания и преследования.

Господь призывает нас и задает вопрос, который когда-то задал Иакову и Иоанну: “Potestis bibere calicem, quem ego bibiturus sum?” – можете ли пить чашу, которую Я буду пить? (Мф 20,22) То есть – чашу полной отдачи воле Отца. “Possumus!” – Можем! (Мф 20,22). Так отвечают Иаков и Иоанн. А мы с вами? Готовы ли мы во всем исполнять волю нашего Отца? Верно ли, что мы предали Господу наши сердца полностью? Или это всего лишь слова, говоря которые, мы в сердце своем продолжаем думать лишь о себе да о себе – о своих интересах, о своем комфорте, о своей гордыне? Нет ли в нас чего-то такого, что несовместимо с нашим христианским званием и не дает нам очиститься? Сегодняшний праздник дает нам еще один повод исправиться.[228]

15.2 Когда упомянутая женщина обратилась к Иисусу со своей продиктованной материнскими чувствами просьбой, Иисус спросил своих учеников: ”Можете ли пить чашу…?” Господь знал, что они способны разделить Его страдания, и тем не менее, спросил их об этом, чтобы все мы поняли: никто не может царствовать вместе со Христом, если ранее не последовал за Ним в Его Страстях. Все, что имеет огромную ценность, может быть приобретено лишь за огромную цену[229]. Нет христианской жизни без самоотречения. Самоотречение – ее цена. Господь спас нас Своим Крестом; Своею смертью Он возвратил нам надежду, право на жизнь. Мы не можем почитать Христа, если не признаем Его как нашего Спасителя, если не почитаем Его в тайне Креста… Господь соделал страдание средством искупления; искупил нас Своей болью. Только бы мы не отказались соединить наши страдания с Его болью и превратить их в средство искупления.[230]

Отныне любое человеческое страдание всегда может быть соединено с чашею Господа, слиться воедино с Его страданием для искупления всего человечества. Страдание, которое прежде было бессмысленным, теперь обретает свой смысл во Христе. Любой из нас может сказать: Посему я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою[231]. Я каждый день умираю: свидетельствуюсь о том похвалою вашею, братия, которую я имею во Христе Иисусе, Господе нашем[232].

Самоотречение и покаяние, к которым мы особо призваны во время Великого Поста, своей главной целью имеют соискупление,