Еще было очень интересно смотреть в окно. Казалось, что поезд преодолевает не только пространство, но и время — везет ее из осени в лето. Чем ближе к цели путешествия, тем зеленее деревья, тем больше плодов на ветках яблонь и груш, больше товаров на станциях — фрукты выставляли на платформу ведрами, и просили за них смешную цену. Алисса купила маленькое ведерко мягких спелых груш, и съела их за два дня, пропустив поход в вагон-ресторан. Во фруктах чувствовался привкус солнца, которого не хватало на льдистом и мглистом Севере, и это было прекрасно.

Перед Зернодаром, когда проводница объявила: «Через час вам выходить», ее опять охватило волнение. Сейчас снова придется предъявлять документы, объяснять, почему она одна, куда делись все остальные, заверять, что ей не нужен переводчик, и устраиваться в очередной гостинице. Когда поезд начал замедлять ход, Алисса вынесла в тамбур сумку, надеясь, что кто-нибудь поможет ей выгрузить чемоданы, и напомнила зевающей Лиссе: «Веди себя прилично! Мы в гостях».

Дверь открылась. Алисса выглянула из вагона и остолбенела. Грянул оркестр, скрывавшийся за колоннами здания железнодорожной станции. Засуетились люди: крысовидный жрец Крышеня в серой хламиде, грузный пожилой мужчина в костюме с караваем в руках, осанистый красноносый полковник гвардии Перуна, сияющий наградами и эполетами. Толпа возле здания станции разразилась бурными аплодисментами, трое помятых мужчин начали скандировать: «Поз-драв-ля-ем! Поз-драв-ля-ем!»

Порыв ветра принес незнакомую удушающую вонь — если к чесноку можно было как-то привыкнуть, то забористое зернодарское амбре било наотмашь, вышибая слезы из глаз. Лисса взвыла и закашлялась.

— Да где, Велес его побери, этот Славик? — взревел эполетный полковник.

Упоминание Велеса помогло — из-за кустов вынырнули волхв и медведь, вид которых заставил Алиссу чуть-чуть примириться с вонью. Волхв, в отличие от всех прежде виденных, был не только хорош собой, еще и эпатировал голым торсом, плечами, небрежно прикрытыми медвежьей шкурой, узкими брюками и ожерельем из когтей, побрякивавшим на груди. Крупный медведь привлекал внимание вышитой попоной, перетянутой ремнями с бронзовыми чеканными бляхами. Волхв держал в руках два огромных букета алых роз. Добежав до вагона, он подал Алиссе руку, представился:

— Добрый день! Простите, у Степы ремень расстегнулся, задержались. Меня зовут Златослав Борисович Мещерский. Вот. Розы. Это вам. А где остальная делегация?

— Больше никого нет, — зарываясь носом в цветы, пробормотала Алисса. — Они задерживаются, в столице режим особого контроля за перемещением граждан.

— Замечательно, — просиял Златослав Борисович и протянул второй букет Лиссе. — А это вам. От Степана.

6. Глава 5. Златослав. Гостья в дом

Они опоздали — из-за капризов Степана, который неожиданно решил, что он тоже должен быть красивым. Пришлось искать парадную попонку и ремни, один из которых оказался пересохшим и лопнул.

— Это все оттого, что ты растолстел! — обвинил Степу Златослав, поспешно прилаживая один из своих ремней поверх попоны. — Вроде и не жрешь ничего, а расперло как на дрожжах.

Степа что-то пробурчал и продолжил обдумывать важную мысль — одновременно с красотой ему захотелось иметь отчество. Златослав полночи слушал размышления о том, что зрелому медведю необходимо отчество, да не какое-нибудь, а солидное. Потапыч, Михалыч и словосочетание Степан Степаныч были отвергнуты. Защитник разрывался между вариантами Феоктистович и Дормидонтович. Златослав помалкивал — Дормидонтовича он предложил шутки ради, а медведю понравилось. Поэтому вариант Пузославович, вертевшийся на языке, он благоразумно придержал при себе. А то ляпнешь, и мало ли как обернется.