— Им правда глаза колет. А вот ты, моя милая, вся в меня. Такая же красавица и талантливая умница!

*

Узнать из какой области или региона темных земель пришла Лилу нам никак не удавалось. Не помогали ни магические карты, ни кристаллы поиска. И мою кошку, кажется, тщетные попытки родни искренне забавляли.

Запределье… - будто промурлыкало что-то в сознании.

Мы, кстати, успели переместиться в комнату магических побрякушек — таковым было данное мной кодовое название бабушкиного кабинета.

Белая комната с обвешанными по стенам засушенными травками, магическими картами, амулетами и многочисленными фотографиями детей хозяйки, от периода «смешная малышня» до «взрослые состоявшиеся ведьмы и маги». Имелись ещё несколько моих снимков, на которых я отчаянно напоминала щекастого хомяка.

Несмотря на то, что меня с рождения отличало худощавое телосложение, щеки считали своим магическим долгом всегда быть рядом. Видимо, они в сговоре с волосами и чтят одни им известные установки. Мои личные предпочтения, что щекам, что волосам - чужды и далеко фиолетовы.

Около окна располагался резной деревянный стол. Оригинальный и на редкость самобытный. Вырезанный таким образом, будто цельный кусок бревна упрямо и хаотично брыкался, пока из него создавали предмет интерьера. В нем имелось огромное количество скрытых обычному глазу ящичков и секретных шкатулок – обо всех знала одна их владелица. Мы же были осведомлены лишь о тех, в которых ба хранила письма от воздыхателей.

Почитатели, кстати, особо не страдали такими качествами, как скромность или робость, и посылали ей пачками свои фотографии. Гордо позируя, с томными взглядами, устремленными вдаль, и выпяченными вперед, словно мачта, грудными клетками.

…Я жажду разглядеть на небе твои блестящие глаза…

Кажется, именно так писал в одном из писем очередной поклонник.

И, да, ба нам эти послания демонстрировала с гордостью неизменной кокетки. Зачитывала вслух, а некоторые помнила практически наизусть.

Правда, ее нервировало, когда мы начинали хихикать над «блестящими ноготками», «кружащимися зрачками» или «тугим страусиным станом», которым ее наградил мало разбирающийся в комплиментах колдун.

Помимо оберегов, вдоль стен тянулись полки с плотно прижимающимися друг к другу книгами. Здесь, насколько я знала, в отличие от других комнат, хранились особо редкие экземпляры, подверженные магии самосохранения — то есть уничтожить их было бы крайне сложно, практически невозможно.

Взяв толстенный талмуд, перетянутый темно-синим бархатом, ба увлечённо перелистывала многовековые страницы.

Мама с тетушкой между тем склонились над вторым столом — самым обычным и до скуки круглым. И с вытянутыми кристаллами в руках повторяли мало понятные древние заклинания.

А я улыбалась, всматриваясь в черно-белую фотографию. На ней ба расположилась в саду на мягком диванчике, окружив себя маленькими ведьмочками и одним юным магом, держащим в руке изрядно потрепанную игрушечную метёлку.

Именно в тот момент я повторила за голосом, прозвучавшим где-то глубоко внутри меня.

— Запределье.

— Да, детка, — хмыкнула в ответ увлечённая своим перелистыванием старины ба, — Я тоже мельком о нем подумала, но…

Замолчала она резко.

И что-то, неуловимо и стремительно, изменилось в окружающем настроении. Повисло в воздухе, свернулось любопытным клубком и замерло в ожидании. Сгустившаяся тишина плотным слоем опускалась на плечи, заставила повернуться на неожиданно притихших родственниц.

Мама с тетей замерли с кристаллами в руках. В их глазах отчетливо кружилось волнение, тогда как камни продолжали размеренно вращаться над разложенными на столе магическими картами.