Мы медленно подъезжали к добротной деревянной калитке, с этой стороны не было широких ворот, как на том входе, через который мы попали сюда. Единственный выход был увешан мокрыми связками чеснока. Чтобы открыть калитку, кому-то из нас пришлось бы спешиться. Лилит с необычайной легкостью слетела с коня. Если бы я в точности не знал, что она ведьма, подумал бы, что одна из наших. Прежде не замечал за ней такой грации. Невольно залюбовался ее походкой.

— Лилит.

— Что?

— Я, кажется, знаю, где может дневать здешний упырь.

— Где? — повернулась ко мне Лилит, подходя к калитке.

— На кладбище, — ответил незнакомый насмешливый голос.

Девушка еще не успела протянуть руку к щеколде, как калитка сама отворилась, и в проходе показался мой сородич. Я не смог бы перепутать его с человеком ни при каких обстоятельствах. Его радужки отсвечивали красным, улавливая малейшие отблески света из окон крайних домов.

Я зашипел и мгновенно слетел с лошади, но вампир меня опередил. Он в мгновение ока схватил Лилит и прижал к себе задом. Почувствовал, как всего меня заполняет чистая ненависть к этому существу. Никто. Не. Смеет. Трогать. МОЕ!

Я, может, и приобрел некоторые человеческие черты, но все же оставался опасным противником. Все замедлилось. Так всегда бывало, когда я использовал вампирскую силу. Слух, зрение, инстинкты обострялись, реакция ускорялась, а все вокруг словно замирало, двигалось медленно-медленно. Я слышал, как бьется сердце моей жены — как маленькая птичка в клетке, на кончике языка я ощущал ее страх. А вот сердце упыря стояло. Значит, он сегодня еще не ел. Это мне на руку, потому что я сыт, а значит, сильнее, чем он. Но он расчетливый хищник, а я сейчас поддаюсь эмоциям. В этом его преимущество.

Постарался отключить все чувства. Это происходило в считанные секунды, но я отчетливо видел, как незнакомец запрокидывает голову для удара, как из его глазных зубов выступают тонкие иглы… Он вряд ли почуял во мне вампира, а значит, думает, что я человек. И поступит так, как поступил бы любой упырь в его ситуации: быстро вспорет девушке горло, займется мной, а потом не спеша попирует нами обоими.

Не мог этого допустить. Умрет она — умру и я. Но было и еще кое-что.

Я не успевал! Даже с моей вампирской скоростью я не успевал добежать до них, чтобы предотвратить неизбежное!

Тело все сделало за меня. Я двигался на инстинктах: вытащил из кармана колья, которые засунул мне Митех, и метнул три один за другим в вампира. Глаз, сердце, живот. Те части, которые не были скрыты за телом моей жены. В руке я сжимал последний кол.

Упырь дернулся и выпустил Лилит. Но я знал, что это его только задержит, но не убьет.

Ведьма с криком отскочила от него. Для нее наверняка все произошло слишком быстро, а я за эти две секунды все успел просчитать. Подлетел к противнику и, пока он не опомнился, вонзил кол во второй глаз. Вамп заорал. Я лишил его самого главного органа чувств, но не обольщался, потому что знал, что мой народ заживит и такие раны, дайте только свежей крови и немного отдыха.

Упырь кидался во все стороны, как бешеный зверь.

— Где ты, сволочь?! — орал он. — Я до тебя доберусь!

Лилит испуганно стояла в стороне. Кажется, растерялась. Я знал, что она еще только учится убивать вампиров и еще ни разу этого не делала. А я, к несчастью своему, один раз присутствовал на ведьминской облаве. Я тогда был еще молодым пятидесятилетним вампиром. Никогда в жизни не забуду этот ужас! Эти горящие фанатичным огнем глаза! Мне тогда чудом удалось сбежать от этих ненормальных. И главное, те методы, которыми они пользуются до сих пор, насколько я знаю, невероятно варварские. Обжечь упыря соком солнечного дерева, которое оставляет глубокие, почти не заживающие ожоги, и пока он не успел опомниться, вставить ему в рот кристалл и прочитать заклинание, которое вытягивает магию, поддерживающую в нас жизнь.