– Лови! – заорал стоящий рядом со мной Кларвин и бросился за ближайшим деревом. Кто-то последовал его примеру, кто-то поспешил к куче железяк, Блонда начала раздавать распоряжения своей свите, указывая, какое дерево нужно для нее поймать.

– Что встала? – толкнула меня в бок Эйсма. – Идем ловить метлы. Их ведь не только поймать нужно. На необработанном бегунце не полетаешь.

Моя подруга закатала рукава и бросилась в сторону самого высокого и толстого деревца. Что ж, ее выбор очевиден – хиленький недорослик просто не выдержит вес зеленокожей богатырши.

Я осмотрелась. Несмотря на шок от происходящего и шум, устроенный как деревьями, так и моими одногруппниками, я постаралась сосредоточиться и вспомнить все, что говорила декан. Такая женщина не будет разбрасываться пустыми словами – это я знала не понаслышке. Мой научный руководитель вел себя точно так же, а потому я знала, что каждое слово такого человека на вес золота, даже если это камень в твой огород. Когда я впервые познакомилась с Давидом Альбертовичем, я готова была придушить его собственными руками. Но человек, который мне посоветовал проситься к нему в аспиранты, предупредил меня: «Не делай поспешных выводов. Он груб, жесток, и ему плевать на тебя и твои чувства, но лучшего научного руководителя тебе не найти. Прислушивайся к каждому его слову и к каждому замечанию. Если он говорит – это чушь и бред сивой кобылы, значит, так оно и есть, даже если ты думаешь, что это верх твоей гениальности. Не смей на него обижаться. Он таких как ты в детском садике на полдник ел. А потому молчи и слушай каждое его слово, каким бы идиотизмом оно тебе ни казалось». И этот человек оказался прав. Первые полгода я чуть ли не каждую ночь рыдала в подушку, я пахала как лошадь, раз за разом переделывая свою диссертацию и научные статьи, я чувствовала себя ничтожеством, неучем, и что там таить – просто дурой. А потом я почитала работы своих аспирантов-одногруппников и все поняла…

Бегунцы сновали вокруг меня, шарахаясь от гоняющихся за ними студентов, стены огня по краю поляны и друг друга. Из-за того, что я стояла тихо и не шевелилась, меня словно не замечали. Но не все. Метрах в пятнадцати от меня стояло молодое деревце, переплетя две самые толстые ветви, словно руки на груди. Деревце не паниковало и никуда не спешило, но стоило кому-либо приблизиться к нему, этот нахал давал своей гибкой ветвью такую оплеуху, что потенциальный хозяин сразу понимал – проще догнать кого-нибудь другого. И я готова была поклясться, что это дерзкое чудо не сводит с меня глаз, даже если их у него нет.

– Меня зовут Ветер, – переплела и я руки на груди, отзеркаливая позу дерева.

Деревце слегка склонило крону вбок.

– Для особо прытких и наглых я Восточный Ветер.

Деревце задрожало кроной, словно смеясь надо мной.

Ах, ты ж, зараза.

– Я чужая этому миру, – прежде чем сказать эти слова, я осмотрелась, чтобы убедиться, что меня не услышат. – Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь. Мне не нужен слуга и инструмент, мне нужен друг и помощник. Много обещать не могу, но то, что будет весело, гарантирую.

Дерево наклонило крону в другой бок и продолжало «смотреть» на меня. Я сделала шаг вперед. Дерево не шелохнулось. Еще шаг и еще. Когда я приблизилась на расстояние полуметра и протянула руку, этот наглец дернул кроной, словно в очередной раз насмехаясь надо мной, и резко рванул вправо.

Ну, держись!

Я кинулась следом, прекрасно понимая, что этот бегунец просто решил проверить мои силы и выдержку. Ничего. Хоть выдающимися физическими данными я и не наделена, я эту сволочь лиственную поймаю просто из принципа. Перепрыгивая резвой козочкой через препятствия в виде дерущихся с деревьями более удачливых одногруппников, я пару раз столкнулась с Эйсмой, один раз чуть не получила веткой по лицу от Блонды, обогнала запыхавшегося друга Кларвина и три раза наступила на чью-то спину. Сколько раз я получила ветками по мягкому месту от еще не пойманных бегунцов, я не считала.