— Я тебя не узнаю, — сочувствующе заговорил со мной Эркил, дожевывая свой кусочек лепешки. — Так и будешь сидеть на месте? Не попытаешься выбраться? Убедить этого коронованного выпендрежника помиловать и отпустить?

— Я не уйду без Дыхания Жизни, — повторила ему в тысячный раз.

— Теперь я понимаю, о какой дороге в один конец ты говорила, когда мы отправлялись в Амайю.

— На самом деле, я кое-что сделала ночью…

Поведать Эркилу о безумии, которое я натворила, не успела. Потому что ко мне заявились двое эльфийских стражей и сообщили, что меня ожидает император Анарендил.

Сутки еще не прошли, а тот уже пожелал встретиться со мной. Неужели он уже знает, что произошло?

Пытаясь унять дрожь, я позволила стражникам надеть на свои руки и ноги кандалы с цепями и отвести меня в церемониальный зал, полный разодетых гостей.

Вдоль украшенных цветами и гирляндами стен стояли праздничные столы со всякими вкусностями. Балконы были заняты музыкантами. В открытые окна лился мягкий свет и свежий аромат садов. Где-то щебетали птички и шелестели листочки.

Но у меня на сердце ничуть не становилось легче. Каждый шаг давался все тяжелее, потому что под изумленными взглядами публики я приближалась к помосту с тремя тронами. В центре восседал император Анарендил, справа от него — императрица Велая, а слева — принц Риандельэлиен, глаза которого становились все темнее.

Он узнал меня, хоть и был в замешательстве. Ведь в реальности я оказалась не так хороша. Грудь меньше, волосы тусклее, ростом ниже. Я совсем не обладала сексуальностью и уж точно не была способна соблазнить эльфийского принца, пусть и полукровку. Я была совершенно обычной смертной девушкой, каких на севере пруд пруди.

Отведя от него виноватый взгляд, я встала перед помостом и склонила лицо.

Не поднимаясь с трона, Анарендил завел свою медленную речь:

— Дорогие братья и сестры, позвольте представить вам Дею Нирнаэт, дочь лорда Сигберта Нирнаэта, которую мы радушно приняли у себя в гостях и которая сегодня ночью, в канун светлого праздника, в сговоре с обученной крысой посмела совершить кражу Дыхания Жизни.

Один из стражников показал мой пузырек, наполненный светящейся жидкостью, и публика ахнула.

Я робко подняла лицо, увидела, как до скрипа стиснул зубы Риандельэлиен, и быстро потупила взор в ноги. Он никогда меня не простит. До конца своих дней будет ненавидеть. Заслуженно.

— Будучи самой терпеливой, доброй и благосклонной расой, — продолжал император, — мы простим Дее Нирнаэт ее преступление, если ее отец заплатит за нее достаточную цену. Возможно, он поделится своими владениями, и мы сможем расширить лес. Это была бы хорошая сделка, в том числе репутационная. Я дал Дее Нирнаэт время на раздумья, чего не дал бы ни один другой монарх, казнив злодейку на месте преступления. Вновь мы доказали, что являемся самой терпимой и толерантной расой.

Изящные ладошки шелестяще захлопали, одаривая императора овациями. Я же чувствовала, как Риандельэлиен глазами жжет во мне дыру.

— Итак, Дея Нирнаэт, настал твой судный час. Нам привести приговор в исполнение, или твой отец дорожит твоей жизнью больше, чем, допустим, землей?

На моей шее будто затянулась удавка. Голос осип. Ладони вспотели. Сердце замерло, сделало кувырок и забилось часто-часто.

Я откашлялась, вздохнула, распрямила плечи и, подняв подбородок, ответила:

— Вы не приведете приговор в исполнение, ваше величество. — Едва он расслабился, а губы императрицы изогнулись в довольной улыбке, я испортила их настроение следующими словами: — И лорд Нирнаэт не будет выкупать мою жизнь. Вы отдадите мне этот флакон и отпустите восвояси прямо здесь и сейчас. Иначе у вашей репутации будут огромные проблемы.