Эмария кивнула, потом смущённо заёрзала.

— Мне бы одеться, – проговорил я, кажется, понимая её смущение.

— Прости, я не подумала… тут только женские вещи.

— Вообще, скорее всего, что-то есть, но я сам посмотрю.

— Ты знаешь этот дом? – проницательно заметила Эмария.

— Да, я бывал в нём. И я знал Моран.

— Я так и поняла, — она нахмурилась снова. Потом будто вспомнила, что встать при ней я не могу, и вскочила на ноги. — Пойду готовить рыбу, которую ты вчера поймал.

С этими словами она выбежала на кухню. Мог поклясться — она покраснела.

Это будет нелегко.

Я с трудом поднялся и, завернувшись в одеяло, отправился на чердак.

У Моран был сын. Он разругался с матерью и ушёл из дома в поисках лучшей жизни, а Моран ждала его возвращения. Я его не видел и понятия не имел, как он выглядел. В одном из сундуков нашёл его вещи. Состояние, конечно, неплохое, но размер… то ли он у неё был гигантом, то ли я усох, пока в шкуре бегаю по лесам. Но в сравнении с девочкой, что сейчас нарочито громко перемещала внизу кухонную утварь, я огромен… что волк, что человек.

Человек. Снова. Почти сто лет…

Я уселся на пыльный пол и зажмурился. Слёзы потекли из глаз и это… я поверить не мог, что одежду надеваю, что могу с кем-то поговорить, не рычать, не скалиться, не скулить… безумие, как оно есть, вот теперь точно безумие. Всё это лезло из меня, скручивая снова до боли. Счастье, такое дикое, необузданное, сокрушительное! И мне надо как-то держать себя в руках… руках! Боги! Руках! Надо… чтобы Эмария не испугалась, чтобы ей было не так тяжело, а ведь будет, обязательно будет! И как она теперь со мной?

Я буду стеснять её, да и… Кэйл, ты совсем помутился в разуме? Ей надо к людям, надо быть там, где хорошо, а не в лесу сидеть с тобой. Нужно что-то сделать, как-то вывести её отсюда, а самому… конечно, память вернётся ко мне, я вспомню всё, что со мной случилось. Меня сметёт яростью. Ещё повод, чтобы Эмарии не быть рядом со мной.

Отдышавшись, попытался унять слёзы и прийти в себя. Я оделся и спустился вниз.

— Ты, – Эмария осмотрела меня и подавилась смешком, — очень…

— Хозяин был великоват, – ответил я.

— Что у тебя с лицом?

— А что с ним?

— Глаза красные и…

— Это пыль, – нашёлся я. Не хватало ещё расстраивать мою девочку.

Подожди, Кэйл… какая такая твоя девочка? Нахватался от волка этого “моё сокровище” и “моя прелесть”. Забудь!

— Пойдём есть?

— Да, давай.

Я уставился на тарелку и столовые приборы. И это… сейчас снова начну рыдать, словно мне три.

— Кэйл? – бедняжка, кажется, уже не рада, что я человек, впрочем, а чего бы ей радоваться. Она думала всё это время, что я волк. Доверяла мне, звала спать рядом. Ей, наверное, сейчас сквозь землю не терпится провалиться.

— Прости меня, Эмария, – и дыхание перехватило, — просто давно не ел, как человек.

— Как давно ты волк? – осторожно спросила она.

— Очень давно, – я глянул на неё и понял, что этот ответ её ни разу не удовлетворил. — Несколько десятков, — добавил я осторожно. Думаю, что если скажу про сотню ей поплохеет.

— Несколько десятков? – нахмурилась девушка. Такая она была очаровательная. Меня безумно грело это какое-то совершенно потрясающее меня участие и неравнодушие. Что ей до меня? Зачем вообще она на всё это решилась? Ради чего? У неё же свадьба должна быть, так? Не помню, но она говорила за кого выйдет замуж. Я тогда вскинулся, но зверь — не человек, сейчас всё было пусто и глухо.

— Да.

— Месяцев? – уточнила Эмария.

И я невольно мотнул головой.

— Вёсен?

— Да.

Она охнула, посмотрела на меня полным пронзительного сочувствия взглядом.