Иногда у него стоял. Там, в камере. Торчал колом. Огромный, со вздувшимися узлами вен, налитый кровью, с круглой, блестящей головкой. Как будто перед поплывшим, смазанным взглядом Хан что-то видел в своем воспаленном от голода и боли воображении.

Этот зверь излучал мощный заряд секса даже в своей клетке. Потный, весь покрытый грязью, жиром, кровью, он хватал свое орудие огромной лапищей и быстро двигал ладонью вверх-вниз, запрокинув голову, скорчившись в пароксизме похоти, пока белые струи не били прямо в стену. К нему не пускали шлюх. Он не заслужил. После убийства Лу пусть захлебнется своей спермой.

Она всегда увеличивала его лицо в этот момент. В момент оргазма. Его оскаленный рот, который все время произносил одно и тоже по слогам, но Албаста так и не смогла разобрать эти слова. Только первые два слога – Ан-га… а дальше гортанный стон обрывал хриплый звук голоса и сливался в звериное рычание.

Нет, она бы никогда не легла под эту тварь, и за это ей хотелось снять с него кожу. Особенное удовольствия приносили его страдания. Когда-нибудь Албаста кончит под его последние судороги и посмотрит в его застывшие глаза. Но это произойдет не скоро. Он не заслужил быструю смерть, как и его вонючий дед. Как и все Дугур-Намаевы. Когда он сломается, она будет продавать его каждой, кто купит. Она превратит его в истрёпанную, поношенную шалаву мужского пола. За что он казнил ее дочь? За то, что она была шлюхой, сбежала с любовником?

В свое время его дед разорил всю ее семью. Их шахты закрылись, их товар обесценился, Батыр скупил все по дешевке, и отец Албасты пустил себе пулю в лоб, а мать сошла с ума. Потом эти шахты принесли Дугур-Намаевым миллионы. Батыр обманул ее отца, прокрутил какую-то аферу и уничтожил целую семью. У Албасты оставалось только одно достояние – это мужской склад ума и собственное тело, она умела продавать его подороже. Весь смысл ее жизни заключался в том, чтобы вернуть себе то, что отнял у них Батыр Дугур-Намаев. Все его шахты принадлежали ее семье, и она вернет их во что бы то ни стало. И…если бы не слабая и безвольная дочь, у нее бы все получилось, но эта дура все испортила. Нет, Албасте не было ее жалко. Маленькое исчадие ада, рожденное от двоюродного братца, который содержал бедную родственницу какое-то время, пока она не сбежала, прихватив с собой денежки и младенца.

Туда маленькой потаскушке и дорога. Тупая курица, которая могла купаться в золоте. Не выдержала она. Всего-то раздвигать ноги и исправно сосать у своего мужа, а когда придет время – вонзить ему в сердце кол. Нет, сучка решила, не посоветовавшись с матерью, обвести вокруг пальца самого злобного и хитрого хищника. И поплатилась!

 Но смерть дочери Албаста все равно ему не простит. Так положено. Она добавит ее в огромный счет Дугур-Намаевым.

Скоро…очень скоро она подберется к каждому из них. Содрогнувшись в последних спазмах наслаждения, откинув голову на красные бархатные подушки и облизав пальцы с золотыми кольцами, посмаковав собственные соки, Албаста выдохнула, а потом с раздражением посмотрела на дверь. Там кто-то настойчиво скребся. Бесил ее настырностью. Она ж сказала не беспокоить ее. Выключила изображение на экране. Сегодня ублюдок порадовал ее искусанными в мясо губами и взглядом загнанного животного. Еще совсем немножко, и он опустится перед ней на колени.

В комнату вошел преданный ей до фанатизма Тахир. Преклонил одно колено и поцеловал ее пальцы, которыми она только что трахала сама себя. Он учуял запах, она знала. Он хорошо его знал. Иногда она позволяла ему лизать у себя между ног. Преданный песик.