Может, я не родная своему папе? Иначе я не понимаю, как он смог так поступить с родной дочкой?

Сообщения от девчонок, накапавшие за вчерашний день, я решила оставить на потом. Всё равно в такой час они еще спят и проснуться только ближе к обеду.

Откинула телефон на кровать. Прошлась пальцами по взлохмаченным волосам, оставив их в распущенном виде. Прядь волос поднесла к носу и принюхалась, надеясь на то, что они ничем не воняют. К счастью, шампунь с запахом, кажется «ледяная свежесть» отлично убил вонь и даже оставил свой ненавязчивый аромат. Гель для душа с запахом «свежесть севера» тоже отлично справился со своей задачей и до сих пор ощущался на моей коже. Но я, всё равно нанесла на себя свой дезодорант и духи.

Тряхнула напоследок распущенными волосами и вышла из комнаты. Спускаясь вниз по лестнице, всё ярче ощущала аромат какой-то выпечки. Пахло просто бомбически. От желания съесть хоть что-нибудь мгновенно скрутило желудок, который еду последний раз видел только вчера на завтрак, а после аппетита как-то не было.

И вот сейчас, спустившись вниз, я, как мышка из «Тома и Джерри» шла на запах, от которого слюней стал полон рот.

Наверное, жена этого грубияна отличная хозяйка… Вдвойне отличная, если для нее не является проблемой заняться выпечкой часов с пяти утра.

Я свернула с деревянной лестницы и попала на кухню, где за широким столом стоял сам Пётр в фартуке на голый торс. Его руки почти по локоть были в муке, а сам он был сосредоточен на том, что мял тесто и периодически поглядывал в духовку, где румянился, как я успела понять, хлеб.

Он сам печет хлеб? Серьёзно?!

Вау!

Наверное, я гораздо меньше удивилась, если бы увидела здесь Банзара, но не Петра. И с таким спокойным выражением лица он мял тесто, будто для него это было что-то сродни медитации.

Его широкие ладони с грубоватыми пальцами умело и даже ласково справлялись с тестом, а я как завороженная наблюдала за движением его рук, кажется, поймав ту же волну спокойствия, что и сам Пётр.

- Твою мать! – выругался он внезапно, и руки его замерли, сжав тесто. – Ты бы хоть колокольчик какой на шею повесила.

Я вскинула на него взгляд, не понимая, на что он только что намекнул. Встретилась с голубыми глазами, которые плавно прошлись по моему телу, а затем медная бровь слегка выгнулась, и лицо мужчины вновь приобрело хмурый, сосредоточенный вид.

Ему что-то во мне не понравилось?

Я машинально посмотрела на себя и не нашла изъянов или чего-то нового. Да, ляжки не такие худые, как сейчас принято; да, у задницы занос два метра, как у трамвая, и, да, сиськи четвертого размера без лифчика, потому что лифчики я не люблю, тем более в шесть утра. А то, что соски торчат под майкой, так это пол холодный и окно открыто. Что ему не нравится? За свои сорок лет он, наверняка, и не такое повидал.

- Проходи, садись, - кивнул он на стул сбоку от стола. – Доброе утро скажем друг другу, или ты язык отлежала?

- Лопатой отдавила.

- Славно, что он, вообще, у тебя прорезался, - хмыкну мужчина и с легкой насмешкой проследил за тем, как я села за стол, но не с той стороны, на которую он мне указал секундами ранее. – Роль Барби пошла по пизде? Быстро ты сдулась, Васька.

- Я Василиса. Если вы будете называть меня Васькой, я буду называть вас Петькой. Или Педро.

- Главное, чтобы не пидором, - бросил мужчина невозмутимо и бережно переложил тесто на пергамент на противень. Открыл духовку и буквально заставил мой желудок биться в истерике, когда ко мне пришла волна запаха горячего хлеба. Вынул готовый хлеб и поставил на его противень с тестом, тут же закрыв духовку. Круглый еще горячий хлеб переложил на белое вафельное полотенце, а затем на стол прямо передо мной. – Молоко в холодильнике, - кивнул Пётр в сторону оного.