- То есть вы мне не поверили, что я… такая? – покрутила я пальцем у своего виска.

- Да нет, - качнул Пётр головой. – Сейчас смотри, и что-то прям так верится.

- Очень смешно, - закатила я глаза.

- Хлеб?

- Чуть-чуть, - сдалась я.

- Отламывай. У нас самообслуживание, - произнес Пётр и вышел из-за стола. Помыл за собой стакан и поставил его на сушилку.

Кончикам пальцев я отломила небольшой кусочек от горячей булки и сначала принюхалась к хлебу, практически прижав его к носу.

Боже! Какой запах!

Открыла глаза и поймала на себя взгляд Петра, который, похоже, смотрел и ждал, когда я уже попаду хлебом в рот, а не в нос.

Нерешительно закинула кусочек хлеба в рот. Приятное тепло коснулось языка, от деликатного хруста на зубах едва не закружилась голова. Как же это вкусно!

- Молоком запей, - тихо выронил Пётр, и я послушно отпила немного холодного молока, едва не застонав от контраста вкусов, которые идеально дополняли друг друга.

- Очень вкусно! – выдохнула я восхищенно и покосилась на оставшийся хлеб. – Можно еще немного?

- Ты предашь брокколи? – деланно возмутился мужчина и улыбнулся, едва заметно кивнув. – Жуй. У тебя сегодня много работы.

*

Силы небесные! Кто-нибудь знает, как остановиться и перестать есть этот невероятный хлеб? А молоко? У него даже молоко какое-то другое на вкус. Оно будто сливочное, мягкое, нежное. Не знаю, возможно, дело в банке, которую Пётр достал из холодильника, но дома, когда я пью молоко из коробки, вкус у него совсем другой, скорее, водянистый, нежели сливочный.

Пока я ела, Пётр убрал за собой кухню, оставив абсолютную чистоту. Наверное, я впервые в жизни увидела, как мужчина легко и непринужденно моет посуду. Мой папа дома посуды не касается вообще и готовил он только один раз (до сих пор помню, как в доме воняла обуглившейся яичницей).

А Пётр, как самая настоящая хозяюшка, управляется по кухне – только тряпки, губки и полотенца успевают сменяться в руках. Если бы он еще и футболку надел, чтобы я не отвлекалась на его обнаженную спину и плечи, то цены б ему не было.

- Любительница брокколи, - обратился вдруг ко мне Пётр. Подняв на него взгляд, заметила, что он уже попивает кофе из большой кружки. И всё ещё без футболки. – Ты бы полегче с хлебушком. Сейчас Банзай придёт, мне его тоже чем-то кормить надо. Вторая булка на вечер, - бросил он тут же, заметив мой жадный взгляд в сторону духовки.

Взяв себя в руки, чтобы прекратить жор, я доела последний кусочек, который был у меня в руке, допила молоко и демонстративно помыла за собой стакан, чтобы Педро Залупин не думал, что я неумёха. Правда, не очень удобно, что для того, чтобы стоять у раковины, мне приходилось стоять совсем близко к Петру, который со своим кофе не собирался никуда уходить. Я чувствовала на себе его насмешливый взгляд, но делала вид, что не замечаю.

- И это, Вась, - мягко кашлянул мужчина. - Ты бы лифчик какой на сиськи надела или ещё какую броню. Сейчас Банзай придёт, его же откачивать придётся.

Хмыкнув, я отставила стакан на сушилку и повернулась к Петру, заглянув в его глаза снизу вверх.

- Это вы так комплимент мне сделали?

- Это я сделал так, чтобы мои помощники не проебались весь день, а сделали по дому и хозяйству хоть что-нибудь, пока меня не будет.

Грубиян! Можно подумать, что я тут с кем-то спать собираюсь.

- Доброе утро всем! – достаточно бодро в дом вошёл Банзар, прервав наши с Петром гляделки.

Взгляд парня плавно скользнул по мне, задержавшись на груди и бёдрах. Машинально я накинула на плечи волосы и прикрыла ими грудь. Стало неловко и неуютно. Ощущение тепла, исходящего от Петра прямо за мое й спиной, нисколько не делало ситуацию легче.